Предложение было заманчивым – повернуть ключ и ехать на Эланд. Если бы…
– Нет, так нельзя… Надо подождать.
С включенной сиреной подъехал микроавтобус «скорой помощи» и остановился как раз между «саабом» и пожарными машинами. Сирена замолчала. Выпрыгнули два фельдшера и, сложив на груди руки, уставились на пожар.
Пер помог Джерри вылезти из машины и подвел его к фельдшерам.
– Мой отец ранен в живот, – сказал он. – И ушиб голову к тому же. Можете им заняться?
Один из фельдшеров молча кивнул. Они открыли заднюю дверцу и подсадили Джерри.
Пер чувствовал себя все лучше. Свежий воздух, много свежего воздуха – больше ничего не нужно. Он пересек двор и остановился у забора.
Подумал немного, глядя на густой ельник, потом перелез через забор и пошел к опушке.
Он так долго смотрел на горящий дом, что даже не заметил, как село солнце. Было уже почти темно. Он посмотрел на часы – без десяти семь.
Почему-то вспомнил, что у Джерри, когда он работал, было всегда двое наручных часов: стальные и золотые.
Он начал искать просвет в ельнике. Много времени не потребовалось.
Это была лесная дорога, почти не заросшая. Две четких колеи, между ними – густая высокая трава.
Он нагнулся. Сухая, каменистая земля, но кое-где попадались островки влажной глины – очевидно, снег задержался тут дольше, чем в других местах. В полутьме трудно было решить наверняка, но Пер был почти уверен, что он видит свежие отпечатки протекторов.
Он выпрямился и посмотрел на извилистую дорогу.
Куда она ведет? Наверняка к дороге на север от Рюда.
Хороший путь для отступления.
Минут через десять он вернулся во двор и подошел к машине «скорой помощи». Фельдшеры промыли рану. Теперь был ясно виден длинный красный порез на белом животе.
– Выглядит как ножевое ранение, – важно сказал фельдшер, накладывая повязку. – Довольно поверхностное. Нож соскользнул.
– Соскользнул?
– Ну да, соскользнул. По коже, так бывает. Ему повезло – через недельку-другую все заживет. Повязку снимете сами или обратитесь в поликлинику, если не решитесь.
Пер довел Джерри до машины, посадил и сам сел рядом. Они смотрели на горящий дом и молчали. Потом Пер сказал:
– Я видел тело на втором этаже. В постели… – Он сделал паузу. – И по-моему, слышал женский крик.
Он вздохнул, откинулся на сиденье и вспомнил про открытое окно. Пер готов был поклясться, что, когда он первый раз заходил в горящую комнату, окно было закрыто.
Отец что-то пробормотал.
– Что? Что ты сказал?
– Маркус Люкас.
Пер вспомнил, что Джерри уже называл это имя:
– Маркус Люкас? Так зовут кого-то из тех, кто был в доме?
У Джерри опять что-то заело в голове. Он молчал, и глаза его не выражали ровным счетом ничего.
– О чем вы говорили с Бремером? – Пер решил сделать еще одну попытку. – Что он тебе сказал, когда позвонил и попросил приехать?
– Не помню.
– А почему вы подрались?
Джерри закашлялся и, не говоря ни слова, откинулся на спинку сиденья. Пер вздохнул, положил руки на руль и посмотрел на подкрашенное зловещим заревом темно-синее небо, на котором, как огненные мотыльки, беспорядочно и невесомо роились искры от пожара.
– Мне нужно ехать домой, – сказал он. – Нилла…
В эту секунду белый «вольво» резко завернул во двор, обогнул пожарные машины и остановился прямо перед «саабом» – радиатор к радиатору. Из машины вышли двое – мужчина и женщина. В гражданской одежде, но никаких сомнений в том, кто они такие, не было. Мужчина пошел к «скорой помощи», женщина – к «саабу». Пер открыл дверь.
