– Точно, его работа, – прошептал Женька. – Убью пидора.
– Погоди. Сперва потолкуем, – также шепотом ответил я, вытащил из-за пазухи «стечкин» и направил дуло в лоб коммерсанту.
– Руки за голову, урод. Иначе мозги вышибу.
Пораженный Погосян по-рачьи выпучил круглые маслянистые глаза, пухлая нижняя губа отвисла, на лбу выступили бисеринки пота.
– Не стреляйте, пожалуйста, – жалобно взмолился он. – Бога ради! У меня жена, дети…
При упоминании детей находящийся на пределе Женька не выдержал. Пинком ноги опрокинув стул, он схватил Карапета за шиворот, выволок на середину комнаты и со страшной силой врезал левым кулаком по печени.
Карапет Арутюнович, сложившись пополам, свалился на пол.
– Не сдох? – спросил я.
– Вроде не должен, – неуверенно пожал плечами Кудрявцев.
– Смотри не перестарайся, от трупа информации не получишь.
Неожиданно за дверью послышался топот ног, и в столовую ворвались двое крепко сложенных мужчин, на вид лет тридцати каждый, облаченные в новенькие камуфляжи. Очевидно, услышав шум, находившиеся в доме телохранители поспешили на помощь работодателю. «Дорого же чертов Карапет ценит свою шелудивую шкуру, – насмешливо подумал я. – Небось и на толчке сидит под присмотром охранников. Умора!» Между тем телохранители, завидев скорченного, хрипящего хозяина, с целеустремленностью бультерьеров ринулись в бой, выбрав основной целью почему-то меня. Наверное, морда не понравилась. Оружия у них не было. Не желая понапрасну убивать людей, я сунул пистолет за пояс, перехватил и болевым приемом вывернул руку первому нападавшему, срывая дистанцию, толкнул его на второго, на мгновение лишив псов[6] возможности двигаться, и треснул их головами друг о друга. Ребята вырубились. Схватка заняла не более пяти секунд.
Спустя еще полминуты господин Погосян с утробным стоном поднялся на четвереньки. Своевременно оттолкнув в сторону Женьку, примерявшегося зафутболить хозяину «Лотоса» носком ботинка в лицо, я усадил Карапета Арутюновича на обитый кожей диван, связал бесчувственным «псам» руки за спиной их собственными брючными ремнями, устроился в кресле напротив Погосяна и, поигрывая пистолетом, приступил к допросу.
– Где дети? Выкладывай начистоту, если жить хочешь. Считаю до трех: раз… два…
– Ради Христа! Не трогайте детей! – простонал армянин. – Лучше меня убейте!
– Постой, постой, о ком ты говоришь? – опешил я.
– О моих сыновьях, Армене и Рафике, – всхлипнул Погосян. – Я знаю, что виноват, готов ответить за все, но умоляю, оставьте в покое детей.
– Прекрати полоскать мозги, мразь, – взревел багровый от бешенства Кудрявцев. – Я с тебя, гнида, кожу заживо сдеру. – Он сорвал со стены старинный горский кинжал, выдернул клинок из ножен и, злобно ощерившись, двинулся к дивану.
– Стоп! Давай сперва разберемся, – резко осадил его я и обратился к Погосяну: – Нас интересуют не твои сыновья, а дети Кудрявцева, двенадцатилетние близнецы Анжела и Игорь, пропавшие сегодня утром. Куда ты их дел?
– Я-я-я?! – растерянно вытаращился владелец «Лотоса».
– Ну да, ты.
– Ей-Богу! – Карапет Арутюнович порывисто прижал ладони к груди. – Впервые слышу об этом. Матерью клянусь.
Погосян выглядел совершенно искренним. В черных глазах армянина отражалось непомерное удивление.
«Либо он первоклассный артист, либо… не имеет никакого отношения к похищению, – подумал я. – Н-да уж. Чем дальше в лес, тем больше дров».
