– Но где доказательства?
– В конкретных деталях. В сходстве почерков, – прошептал Крупский. – Я изучил все и знаю…
– Что же это за детали?
– Гильзы от русского пистолета в Нью-Йорке и американского пистолета на подмосковной даче. В течение нескольких часов Москва и Вашингтон были готовы вцепиться друг другу в глотки. Вот это и есть почерк Матарезе. Они никогда не убивают, чтобы не оставить после себя следы. Очень часто на месте преступления остаются сами убийцы, но там никогда не найти настоящих следов и подлинных убийц.
– Тех, кто спускает курок, очень часто можно поймать. Вы хорошо знаете это, Алексей.
– Убийцы становятся известны, но не мотивы убийств. Матарезе всему причиной… Настало время прощаться, Василий Васильевич…
– Но зачем им это?
– Я не знаю. – Старик собрался с силами, но зрачки его блуждали. – Я не знаю. Их участие очевидно, но каковы их мотивы, мне неизвестно. Нужно обратиться к прошлому, чтобы понять… Корни Матарезе уходят в давние времена, на Корсику… Корсиканский безумец по имени Гильом де Матарезе. Он был главой Ордена, с него все и началось…
– Когда? – заторопился Талейников. – Как давно это было?
– В начале века. В первом десятилетии… Гильом де Матарезе и его клан. Глава Ордена, верховный жрец и его приближенные. Они возвратились… Их надо остановить. Ты и Скофилд должны сделать это. Их последняя выходка может уничтожить вас обоих.
– Кто они? Где они находятся? – допытывался Василий.
– Никто не знает этого… – Голос старика стал глуше. – Корсиканское безумие…
– Алексей, послушайте меня, – быстро заговорил Талейников, боясь упустить возможность получить сведения. В то же время его мучила мысль, что все услышанное – это всего лишь игра воображения умирающего человека, плод больной фантазии и слова старика нельзя принимать всерьез. – Кто является источником этой информации? Кто так хорошо осведомлен, где он? В Москве? В СССР? Как вы получили эти сведения о Блэкборне и о содержании доклада ВКР по поводу событий на подмосковной даче? И наконец, кто этот неизвестный, который говорил о существующем плане вмешательств, диверсий и убийств?
Уходящий из жизни Крупский сквозь забытье сумел понять, чего добивается его ученик. Слабая улыбка тронула его бескровные тонкие губы.
– Раз в несколько дней, – заговорил он, стараясь, чтобы его услышали, – за мной присылали шофера, который отвозил меня за город. Иногда для того, чтобы я потихоньку встретился там с одним человеком. Это благодарность государства мне, старому солдату, которого сумели оценить. Меня все время информировали…
– Я не понимаю, Алексей…
– Премьер Советского Союза – мой сын.
Талейников ощутил, как холодная волна окатила его. Это признание объясняло все. Крупского следовало принимать всерьез. Премьер устоял во многих политических интригах, преодолел все препятствия на пути к власти. Он устранял одного противника за другим. Старый Крупский обладал информацией, которая помогла премьеру избавиться от всех противников, убрать тех, кто мог помешать ему в борьбе за пост.
– Может быть, он примет меня?
– Никогда. При первом же упоминании о Матарезе он должен будет уничтожить тебя. Постарайся понять, у него нет выбора. Но он знает, что я прав, рассказав тебе обо всем. Он никогда не признает этого вслух, он не может позволить себе этого. Его интересует лишь одно: кто сейчас на мушке, он или президент США.
