Утешил, ничего не скажешь. Я тихо прошептала:
– А у меня есть, эти тяжелые дус.. нет даструк…, короче, изменения?
– Нет, голубушка, – это снова включился врач. – У Вас с головой все в порядке. Но амнезия – сложный процесс, обусловленный нарушением функций мозга в целом. Но, впрочем, Вам это уже неинтересно. А интересно Вам должно быть вот что: кушайте, спите, набирайтесь сил, поправляйтесь, и ждите возвращения Вашей памяти. Поверьте, все будет хорошо.
И он успокаивающе похлопал меня по руке, продолжая:
– Видите, все последствия шока у Вас уже прошли. Давайте-ка еще кое-что проверим. Ответьте мне на пару вопросов, дорогуша. Где вы находитесь?
– В клинике.
– Что сегодня кушали на завтрак?
– Овсяную кашу, апельсиновый сок.
– Замечательно, очень хорошо.
Еще бы он и мне объяснил причину своей радости, я бы ее разделила.
– А вчера что делали?
– Не помню.
– Плохо, плохо…
– Как меня зовут?
– Я не знаю, Вы же мне не говорили.
– Ладно, оставим это. Повторите за мной: пять, восемь, одиннадцать, четыре.
Я послушно повторила:
– Пять, восемь, одиннадцать, четыре.
– А теперь: лампочка, волк, замок, автомобиль, улыбка.
Я представила, как обхватив обеими лапами тонкий провод, на лампочке с блаженным видом раскачивается огромный волк, все это происходит в большом сером замке с круглыми башнями, прорезанными узкими щелями окон, а вокруг замка ездит кругами автомобиль с решеткой радиатора, сложенной в идиотскую улыбку, и выпалила:
– Лампочка, волк, замок, автомобиль, улыбка.
– Очень хорошо, замечательно.
Потом снова повернулся к своей эскадрилье:
– Ну, кто может сделать выводы?
Худенький юноша маленького роста, но почему-то с большими прозрачными ушами робко предположил:
– Корсаковский психоз?
– Да Вы что, батенька? Какой психоз? Она же запоминает!
Профессор был в негодовании.
– А ну-ка, еще предположения?
Из заднего ряда раздался еще один неуверенный голос:
– Выпавшая из памяти неделя – еще одно проявление амнезии, спровоцированное психологическим шоком от неприятных новостей. Корсаковский психоз отсутствует. Больная спокойно запоминает новые факты, помнит о недавних событиях и может повторить словесные и цифровые ряды.
– Правильно, Дружочек, – на этот раз голос доктора журчал от удовольствия.
Мне тоже стало веселее, когда до меня дошло, что хоть какой-то еще психоз у меня отсутствует. Я и без него неважно себя чувствую.
Вот так вот, нагруженная непонятными медицинскими терминами, я вынесла для себя правильные простые выводы: у меня амнезия, причем полная. Голова цела, когда вернется память. Никто не знает. Что ж, будем ждать.
6.
Этот понедельник был знаменательным днем не только потому, что мне поставили диагноз: получите, распишитесь, но еще и потому что тогда я начала думать. Пусть пока не вспоминать, но хотя бы думать. Итак, что мы имеем.
Полгода какой-то человек ждет моего возвращения из комы, чтобы узнать, кто он такой, и что с ним случилось. Я прихожу в себя и тоже ничего не помню. Нас что, чем-то опоили? Накачали? Кто? Почему? Заговор или роковое стечение обстоятельств?
Мы ехали куда-то с ним вместе. Ни я, ни он не помним – куда и зачем. Полный провал. Мы с ним связаны общим прошлым, но что это за прошлое, не имеем никакого представления.
Могу себе вообразить его чувства. Что он, интересно, делал эти полгода, Не забыть бы потом, спросить. А какое я, собственно, имею право о чем-то его спрашивать? Однако, в моем горячечном мозгу росло твердое убеждение, что имею. Ведь я уже пришла к выводу, что как-то мы с ним связаны? Ну не могла я пройти мимо такого мужчины. Я что, шлюха? Да нет, вроде… Просто он мне очень понравился.
