Она сыграла весь намеченный матерью спектакль, изобразив глупенькую и наивную простушку, впервые попавшую в мужские объятия. Она даже заплакала, когда ей было немного больно, как в тот, самый первый раз с Женей, и показательно обиделась на дедушку за то, что он с ней сделал, а сама была очень счастлива и довольна собой. Во-первых, потому, что всё это время, которое прожила с матерью, ночами мечтала о прекрасном, молодом мужчине, чувствуя их будущую встречу почти физически, мечтала так откровенно, что уже ждала такой встречи, ждала всем своим молодым организмом, даже хотела её. Во-вторых, потому, что гордилась тем, как смогла сдержать себя и изобразить глупенькую дурочку.
Уже потом, позже, она позволила себе потихоньку раскрепощаться и требовать от дедушки много усердия, особенно в новом для себя удовольствии, к которому дедушка приучил её очень быстро, и которое он называл «французской любовью». Эта «французская любовь» была постоянной с его стороны, но иногда, после многократного упрашивания, она пыталась порадовать и его тем же, но с дополнительным названием «минет». В сексе дедушка оказался очень умелым, но чаще всего это была только «французская любовь» для неё, что Настю очень радовало и устраивало. Его просьбы о любви, о «минете» для него, оказались рычагом управления Настиных прихотей. Каждое желание дедушки о его любимом сладком удовольствии, заканчивалось исполнением её материальной причуды. Так она получала от него все самые дорогие подарки, на которые падал её детский ещё взгляд в тех дорогих магазинах, которые назывались «Берёзками» и куда они ездили еженедельно ублажать её желания, особенно коробками с шоколадными конфетами.
Кроме дедушки и её, в доме появлялась домработница тётя Маша, та самая строгая женщина, в первый день впустившая их с матерью в квартиру. Она убирала в доме, стирала, ходила за продуктами в магазины и готовила. Она сразу всё поняла про странные их отношения и в один из дней, когда дедушки не было дома, устроила ей настоящий допрос на кухне про сексуальные ночные развлечения. Настя старалась ничего не рассказывать, но тётя Маша так умело повела разговор, что, в конце концов, она рассказала ей всё, и как было на самом деле, и про «минет», и сразу же испугалась. Но тётя Маша не ругалась и не обзывала её никак, а просто дала интересный совет:
– Да что ты стесняешься? Все мы бабы такие. Все за деньги готовы с любым старым хрычём. Если уж так получилось, то ты, хотя бы, как можно чаще развлекай дедушку в пастели его любимым делом и как можно больше требуй за это денег. У тебя вся жизнь впереди, а наш Морис человек немолодой и смертный. Ты лучше денежки сейчас зарабатывай, пока молодая, и собирай на будущую жизнь. Да не трать попусту, мало чего ещё будет в жизни…
Так Настя ещё раз удостоверилась, что её мать права, что за удовольствие мужчины должны обязательно платить деньги. И поняла это накрепко ещё с тех ранних своих лет.
Ещё она завела в доме тайного друга. Того самого красивого мужчину на портрете, который в первый день смотрел на неё так откровенно и с подмигиванием. В широкой шляпе с пышным пушистым пером, в бархатном камзоле с кружевами по воротнику и рукавам, он был необычайно красив. Он был как настоящий принц! Именно его образ она и приняла в свои мечтательные детские сны. Каждый день она виделась с ним, пробегая или проходя мимо и по утрам, и по вечерам. Теперь она тоже подмигивала ему одним глазом или показывала язык. Иногда ночами она шёпотом рассказывала ему свои тайны, признаваясь в самых личных своих мыслях и желаниях, стоя босиком на паркетном полу на каждой ноге по очереди, потому что в прихожей было прохладно, и ноги быстро замерзали…
