Хибарка, как сказка с хорошим концом, потянула к себе Лолиту, и она толкнула калитку, кое-как сбитую из черных от дождей досок, и та закачалась, готовая упасть на землю, если бы Лолита вовремя ее не удержала, и, вступив на узенькую тропинку между высоченной крапивой и желтой пижмой, еще не доходя до черного крыльца, Лолита крикнула:
– Эй, хозяин!
Никто не ответил.
Крикнула громче:
– Хозяин, к вам можно?
Решительно пошла к крыльцу. Доски у крыльца разбиты, и такое ощущение, что там никто не живет. Толкнула дверь, раздался скрип, довольно зловещий, подумала она, стараясь разглядеть в полутьме комнату:
– Эй, кто нибудь здесь есть?
И тотчас из соседней комнаты вышла маленькая старушка, закутанная в серый шерстяной платок.
– Вы из собеса? – спросила старушка неожиданно звонким голосом. – Дак к нам другая вчера приходила. Спасибо, у нас пока еще все есть. Да вы присаживайтесь к столу. Чайку погрею.
Маленькие окошки позволяли увидеть стол без скатерти и единственный стул, в верхнем углу комнаты небольшая темная икона.
– Не беспокойтесь.
А старушка уже внесла пузатый, почерневший от времени самовар. И легко поставила его на стол. Открыла буфет, достала оттуда два стакана и сахарницу. «Вот почему мне Болотов из ХVIII века вспомнился», – подумала Лолита.
– А чаек из травок. Чай дорогой, верно?
Лолита кивнула. Вытащила сигареты и пистолет-зажигалку. Не решилась закурить, зажала сигарету в кулаке, смяла.
– Как вас зовут, бабушка?
– Марлена Никитична. Тебе трудно сказать, дак ты меня бабкой Марленой зови, а то еще просто Матреной, я не обижаюсь.
– Бабушка, вы не интересовались, кто у вас тут рядом в особняке живет?
– Там-то, – и она махнула рукой в сторону. – Ктой-то живет, да они все на машинах.
– Бабушка, вы садитесь. А то я сижу? Я встану, а вы садитесь, пейте чай.
– Сиди, девонька, я скамеечку принесу.
Когда баба Марлена села, Лолита взяла стакан с чаем. Отпила немножко. Травяной напиток оказался вполне возможным, даже вкусным. За чаем легче расспросить, только надо не торопиться.
– Бабушка, а как ваша улица называется?
– Нынче мудрено, а ранее просто «Навозная». Дальше картофельное поле было, дак навоз возили, чтоб землю удобрить, и огороды были, все свое, хорошо жили, а теперь и того лучше, в магазин когда зайдешь, любой тебе товар, только деньги готовь, а так – пожалуйста, красота. Замечательно.
– А из соседнего дома, может, в магазине все-таки случайно кого-то видели?
– Случайно? – и наклонилась к Лолите, заговорила шепотом. – Точно. Видела одного, в магазине. Зубы золотые, и весь-то он в золоте, огнем светится. Сигареты покупал. Продавщица ему сдачи десятку дает, а он не берет. Представляешь, девонька, десятку не взял. Рукой так – не надо. Десятку не взял – и опять к машине. Да, мы сейчас хорошо живем. Спасибо товарищам из правительства, ни в чем нужду не мыкаем.
– Что это? – Лолита услышала мычание в соседней комнате.
– А-а, сеструха меня зовет. Одиннадцатый год лежит, никак не помрет. Только зудит, надо будет ее пошевелить. Я ее мою, обихаживаю. Моложе меня, а вот поди ж ты, болеет, ты туда не входи – дух тяжелый, помереть – не помирает. Что ж тут поделаешь?
– Я пойду, – сказала Лолита. Старуха ее уже не слышала, вскочила с табуретки.
А Лолита пошла большими шагами туда, куда и должна была раньше направиться, но оттягивала время. Еще не дошла до ворот, как услышала голос:
