Вот еще какая странность Чанову вспомнилась: даже редкий выигрыш – не радовал. Тогда – зачем? Так убиваться было – зачем?.. Не зачем, а потому что! Это же ПАУК. Он создан для мучительства. Кем создан? Мучителем рода человеческого. Паутина плелась и плелась, глотала секунды, минуты, часы, время проскальзывало, утягивалось в крохотную, как укол паучьего хитинового жальца, черную дырку. Черную, как смерть.
В ноутбуке Василия Василиановича все происходило совсем в другом темпе и скачкообразно. Секунды три – и новая игра предлагалась, и все та же надпись мелькала, подлая, до головной боли знакомая:
Вы действительно хотите начать новую игру?
«НЕ ХОЧУ!» – всякий раз мысленно отвечал Чанов чужому паучку, точно так же, как отвечал когда-то своему. Однако новая игра начиналась, и начиналась, и начиналась… стало быть, кто-то хотел. Но никак не владелец компьютера: Василий Василианович обедал.
– Примерно раз в семь минут… – все же нашел необходимым пояснить Чанову Блюхер, продолжая уплетать жаркое.
– Что в семь минут? – переспросил Чанов.
– Выигрывает.
– Кто?
Блюхер живо перевел взгляд на Чанова и произнес:
– Вот и я не знаю – кто. Вряд ли Бог. Кто-то другой. Пытаюсь его поймать.
– За хвост?.. – догадался Чанов.
– Нет. Полагаю, у него и хвоста нет. – Блюхер, побрякивая и причмокивая, орудовал ложкой в горшке. – Надеюсь, у него есть принцип. Хоть какой-то… Я хочу ухватить его за принцип. Ухвачу – и подвешу паучка на гвоздь теории игр… теории вероятностей… теории функций действительного переменного… теории больших чисел. На нескольких стальных гвоздях распну… и рассмотрю… правда ли у него восемь ног?.. – серые глаза мягкого Блюхера сталью сверкнули из-за очков. – Мне кажется, тогда я, возможно, пойму себя… И даже, быть может, вас, Чанов…
Компьютер меж тем устроил праздник – пасьянс сошелся. Зажглась фраза:
Вы выиграли!!! Нарисованный салют и музычка, немудрящие, детские, возникли на мгновение… и, без передышки, сменились новым раскладом. Игра понеслась дальше, как птица-тройка. Куда? Вперед, в будущее!..
– Простите, господа, что это у вас? Пасьянс? – пророкотал над Блюхером и Чановым низкий голос. Оба обернулись и увидели высокого и худого старика.
«Лишь пилигрим способен наяву забредить вдруг на уровне мечты и, оставляя грязную Неву, перенестись на Чистые пруды. Какой абсурд! – напялить вдруг кольцо на пальчик петербургский… Стало быть – обожествлять Садовое кольцо, а улицу Садовую – забыть…»
Сергей Вольф
Блюхер немедленно поднялся и подал старику руку, будто и его ждал на совещание. Старик пожал его жаркую ладонь и протянул руку Чанову. Было в этом во всем что-то от революционной сходки – в трактире, в подвале… Чанов встал.
– Познакомьтесь, Кузьма Андреич, – сказал Василий Василианович, – это Вольф. Поэт из Северной Пальмиры.
Рука у старика была бледной и холодной, но рукопожатие его оказалось твердым и каким-то чуть свысока, значительным. Санкт-Петербургским. Недаром Блюхер сказал «это Вольф», как сказал бы «это Блок». Но совсем по-простому, не по-блоковски приподняв брови, старик смотрел на экран ноутбука.
– Пасьянс «Паук», если не ошибаюсь?.. Все масти… Три колоды… – Затем сосчитал, шевеля губами, столбики карт и поправился: – Две… – Снова задумался было, но, так и не сосчитав, бросил: – Главное – какая скорость! Выигрыш за выигрышем!
– Скорее, проигрыш за проигрышем, – поправил Блюхер.
