– Правда красивая вещь! Я и сам подолгу на неё засматриваюсь. А у тебя отменный вкус, мой мальчик, сразу видно, что ты из семьи потомственного ювелира.
– Великолепная вещь, – с видом знатока произнёс Соломон, – сюда вложено много кропотливого труда. Я хотел бы её приобрести в качества подарка для моей сестры.
К этому времени Иосифа тоже заинтересовало колье и он стал её с интересом рассматривать, а когда узнал, что она предназначается для его чудесной племянницы, уже по-деловому спросил:
– Сколько же она будет стоить, Иаков?
– Если для вас, мои дорогие земляки, то торговли не будет. Вам понравилась моё колье, мне- ваша древняя монета. Согласен на обмен, – резонно заключил Иаков.
Дядя и племянник переглянулись. Монета по своему золотому эквиваленту значительно уступала колье, однако по нумизматическим понятиям имела большую цену. Но в этом мог разобраться только такой специалист, как Иаков, для остальных же это был лишь обычный кусок золота.
– Отличная сделка. Вполне достойный обмен, – согласился Иосиф, памятуя о том, что таких монет у него на судне осталось в достаточном количестве.
Оба друга ударили по рукам в знак согласия. Иаков опять захотел зазвонить, но только сейчас заметил, что его слуга-грек всё это время находился рядом и никуда не отлучался.
– Проводишь гостей до судна, – приказал он слуге, собственноручно упаковывая колье в футляр.
По всему было заметно, что ему жаль расставаться с этой великолепной вещицей.
– Здесь по ночам не всегда безопасно, – пояснил Иаков, – так что мой слуга вас проводит. А то ещё заблудитесь или, того хуже, вас ограбят.
Друзья стали сердечно прощаться. Иосиф и Соломон в сопровождении слуги зашагали обратно в порт по уже стемневшим улицам Смирны. Слуга, хорошо знающий город, но ни слова не говорящий по-испански, безмолвно и без происшествий проводил их до «Ангела». Они поднялись по мостику на корабль, а слуга исчез в темноте улиц. Однако он не пошёл в сторону ювелирной лавки, а свернул к портовому постоялому двору. Когда слуга зашёл туда, его встретила шумная, разношёрстная толпа, состоящая из матросов и портовых женщин. Не обращая на них никакого внимания, слуга подошёл к хозяину и сказал:
– Где Кяр? Я хочу его увидеть.
Не успел он это произнести, как из глубины плохо освещённой комнаты вынырнул короткого роста широкоплечий мужчина. Острая чёрная бородка в сочетании с маленькими, близко посаженными глазами придавали ему козлиную внешность. Глухонемой от рождения, Кяр мог различать слова только по движениям губ.
– Веди меня к хозяину, – сказал, жестикулируя слуга немому.
Тот понял его, одобрительно кивнул и взглядом велел следовать за ним. Они зашагали к самой отдалённой пристани порта, где мерно покачивалось множество галер. Подойдя к одной из них, они поднялись на борт. Здесь их встретили двое бородатых мужчин с большими чёрными усами, одетые в просторные свивающиеся штаны белого цвета, опоясанные шнурком с вышитыми концами. Поверх штанов на них были надеты шёлковые рубашки, доходившие до икр. На головах красовались тюрбаны из красного сукна. Обуты они были в лёгкие ботинки из жёлтого сафьяна. Турецкая речь была непонятна слуге и сильно резала слух. Увидев Кяра, турки засуетились и пропустили обоих на судно. Слуга и Кяр зашли в полутёмное помещение.
– Зачем пришёл? – вдруг из темноты раздался голос, с трудом произносивший греческие слова.
