– Если вы молитесь, мистер Сигрев, – сказал Реди, – мне очень жаль, что я помешал вам, если же вас просто мучит наше положение, я хочу дать вам маленькую надежду.
– Я не молился, – ответил Сигрев и поднялся с паруса. – Я просто хотел собраться с мыслями… Мне ужасно тяжело сказать жене о нашем безнадежном положении.
– Если бы я считал, что надежды нет, – ответил Реди, – то откровенно сознался бы вам в этом. Но вот что я скажу вам, сэр. Судно залито водой до половины, так как во время бури в нем открылись щели. Но с тех пор, как волнение утихло, дело поправляется; я спускался в трюм и видел, что за два часа воды прибавилось на очень немного дюймов, щели начали забухать; значит, течь еще уменьшится. Итак, если продержится хорошая погода, нечего бояться, что «Великий Океан» скоро пойдет ко дну. Теперь мы между островами, а потому нет ничего невозможного… даже очень вероятно, что мы доведем его до берега и спасемся. Я думал об этом, когда отказался отплыть в шлюпке; подумал также и о том, что, если бы я бросил вас, как и все остальные, вы не сумели бы воспользоваться возможностью спасения. Вот почему я остался; я надеялся, что с Божьей помощью могу спасти вас и ваших детей. Лучше всего пройдите в каюту и со спокойным лицом ободрите бедную миссис Сигрев, сказав ей о перемене погоды. Если она еще не знает, что матросы бросили «Великий Океан», не говорите ей об этом. Вот мастеру Уильяму можно все сказать, и если вы его пришлете ко мне, я поговорю с ним. Что скажете, мистер Сигрев?
– Право, не знаю, что думать, Реди; не знаю, как и благодарить вас за ваше самопожертвование. Конечно, ваш совет хорош, и, конечно, я исполню его. Если нам суждено спастись от смерти, моя благодарность…
– Не говорите этого, сэр. Я старик, и мне немногое нужно. Мне хочется только сознавать, что я исполняю мой долг. Что могут для меня значить блага мира сего, когда я прожил всю жизнь и не имею ни родных, ни близких? А все же благодарю вас, мистер Сигрев. Теперь идите вниз, а я немножко осмотрюсь.
В каюте Сигрев увидел спящую жену, а Уиль сказал ему:
– Я не хотел идти на палубу, пока тебя здесь не было; только два часа тому назад буфетчик пошел за козьим молоком для Альберта, да и не вернулся. И мы не завтракали.
– Поди на палубу, Уиль, – сказал ему отец, – я останусь здесь; с тобой же хочет поговорить Реди.
Уиль вышел на палубу; тут Реди объяснил ему положение вещей, прибавив, что он, Уильям, должен по мере сил помогать им с мистером Сигревом, не тревожа своей больной матери. Лицо Уильяма стало очень серьезно, однако он тотчас же понял Реди.
– Знаете, – сказал мальчик, – ведь буфетчик отплыл с остальными, и, когда мама проснется, она спросит, почему дети не завтракали. Что мне делать?
– Не знаю, – ответил старый моряк, – но думаю, что, если я покажу вам, как надо доить коз, вы можете добыть молока; я же тем временем приготовлю остальное. Я могу уйти с палубы, потому что, видите, корабль идет недурно. Мастер Уильям, перед вашим приходом я зондировал трюм и видел, что вода не сильно прибывает; надеюсь, что к вечеру море будет вполне спокойно.
Реди и Уильям общими усилиями успели приготовить завтрак до пробуждения больной. Корабль еле покачивался; небо очистилось; солнце светило. Реди предложил мистеру Сигреву вывести на палубу Юнону и детей, поручив Уильяму остаться в каюте с матерью.
– Трудно заставить детей сидеть смирно, – сказал старик, – а миссис Сигрев спит так сладко, что было бы жаль будить ее. После такого утомления она может проспать четыре-пять часов, и чем дольше она будет отдыхать, тем лучше, потому что, может быть, ей скоро понадобятся силы.
