Через день на строевом плацу училища было объявлено общее построение. Руководил построением сам начальник училища. Он объявил причину построения: «Группой курсантов совершено нападение на мирно отдыхающих молодых людей – комсомольцев, активистов. Распоясавшиеся хулиганы из числа наших курсантов – я надеюсь, бывших курсантов, жестоким образом избили местных комсомольцев. В результате этого бандитского, не побоюсь этого слова, нападения трое из пострадавших находятся в больнице с травмами средней тяжести. Еще двое получили сотрясение мозга. Все виновные будут сурово наказаны. Будет проведено дознание и при необходимости дело будет передано в военную прокуратуру. А теперь прошу провести опознание участников нападения, позорящих имя курсанта Советской Армии и подрывающих светлую идею единства армии и народа».
Далее «на сцену» вышли вместе с замполитом: секретарь местного райкома комсомола, возглавлявший делегацию из «комсомольцев – активистов». В качестве делегатов выступали двое из числа той части «свиты», которая спасалась бегством, оставив «на поле брани» своих товарищей с «травмами средней тяжести» и «сотрясениями мозга». У Виктора взыграла гордость. Он решил исключить «опознание», порочащее его достоинство и честь будущего офицера. Бросив остальным: «Вышли», он первым сделал шаг вперед. «Боевая группа» в количестве трех человек предстала перед строем.
– А остальные!? – завопил замполит.
– Здесь все – твердо заявил Виктор. Добавил:
– И пускай предстанут те, кто избивал Огуренкова и Ячнева.
– Молчать!!! – замполит окончательно вышел из себя. Задуманное «представление» срывалось.
– У кого был кастет!? – попытка вернуть ситуацию под контроль.
Виктор вновь не выдержал:
– Кастетами пользуются уголовники и слабаки – те, которых вы привели.
А мы не уголовники и нам кастеты не нужны!
По рядам строя курсантов пошел нарастающий гул недовольства происходящим процессом.
Вмешался начальник училища, который, по-видимому, понял, что ситуация совсем не такая очевидная, как ему было доложено:
– Прошу соблюдать дисциплину. Расследование будет проведено. В любом случае, факт участия данных курсантов в драке с представителями гражданского населения очевиден. Это серьезное нарушение. Объявляю взыскание: участникам – по восемь суток ареста с содержанием на гауптвахте строгого режима. Зачинщику Соколову – десять.
«Откуда он решил, что я зачинщик» – подумал Виктор. – «Или это наказание за честность, за прямоту – зато, что я первым вышел из строя?».
Расследованием занимался «особист». Он быстро сориентировался в ситуации, и раскручивать дело не стал. Провокаторская роль местных «комсомольцев» была очевидна. Он только сказал Виктору: «Ты, как квалифицированный боксер («Откуда он знает?») не имеешь права применять свои навыки на улице. Ну, допустим драка. Зачем нокаутировать? Мог бы просто поколотить. А если бы ты его убил? А то, что сам вышел из строя – молодец!».
Что собой представляет гауптвахта строгого режима? Камера 2,2х1,5 метра без окна. Из «мебели» – широкая подвесная полка, которая сразу после подъема – в 6 утра пристегивалась на замок к стенке. Отстегивалась, становясь кроватью, после отбоя – в 23.00. Формально целый день арестант должен проводить на ногах. Впрочем «выводящий» – такой же курсант, задача которого выводить арестанта под дулом карабина в туалет, а также давать ему еду, обычно закрывал глаза на то, что арестант валяется на полу. Самое тяжелое в этой системе – полное отсутствие общения. Арестантов строгого режима запрещено даже привлекать к каким либо работам. Для курящих большие страдания приносит запрет на куренье.
