Кружение незримых птиц - страница 24

Для тех, кто не знает, совсем рядом,

И все менять надо едва ли.

Правда, квартиру так и не дали.

Женщина, не выговаривающая «эр» и «эл»,

Прочла все книги, что стояли на полках,

И всех писателей, кто успел

К тому времени что-нибудь написать, столько

Книг, что хватило бы, пожалуй, на сто

Жизней, книги для нее были

Радость, боль, любовь, восторг…

Однако в их число не входили

Ромен Роллан и Гюстав Флобер.

Она не выговаривала «эл» и «эр».

Она знала, что на свете случаются

Любовь, нежность, дети и прочее,

Но с ней не случилось, и дурью маяться

Поздно. Правда, иногда, ночью,

Она выла и кусала губы,

Стараясь, чтобы никто не слышал.

На вопросы соседей отшучивалась грубо

И следующей ночью выла тише.

Минутная слабость – с кем не бывает?—

У нее все есть, друзья, книги.

Все хорошо. Иногда приезжает

На пару дней племянник из Риги.

Она все читала и все знала.

Все – это не так уж мало.

Женщина, не выговаривающая «эл» и «эр»,

Была настроена весьма патриотически.

Ее родиной был СССР,

Пока ей не сказали про «историческую

Родину», где проживают лица

С ее лицом. Она хотела,

Надо сказать, побывать за границей,

Но было страшно, и она не смела

Даже пытаться. А потом, когда стало

Можно, почему-то не было денег.

Ну и ладно! Из книг она все знала.

Словосочетание «Лазурный Берег»

Она произносила так мило,

Что, слушая, просто хотелось плакать.

Сама она не плакала. Никогда. Говорила,

Дескать, не любит «разводить слякоть».

По воскресеньям – клецки из манки,

По вечерам – сигареты «Прима»,

Часто болела, кашель, банки,

Доктор велел сменить климат.

Он ей сказал: «Просто нонсенс,

Что вы еще живы. Мне неприятно,

Но ваши легкие похожи на Солнце —

В них, как на Солнце, одни пятна».

И она исчезла, не попрощавшись, зная,

Что никто особо не огорчится. Вроде бы

Кто-то сказал, что будто бы в мае

Ее видели на «исторической родине»,

Что будто бы она жива и здорова,

Хорошо выглядит и совсем не меняется,

И даже будто бы курит снова.

А дальше ее следы теряются.

Просто, видимо, она не смогла

Позвонить откуда-нибудь оттуда, из Беэр —

Шева, и сказать: «Я умерла»,

Поскольку не выговаривала «эл» и «эр».

Слева от калитки, лицом на восток,

Женщина-недосказанность, женщина-загадка.

На камень, вкопанный в желтый песок,

Садится птица и поет сладко

Для обитателей небесных сфер,

Не выговаривая «эл» и «эр».

Мария Лебеденко

г. Москва

Родилась в городе Орле, но сейчас живет в столице. Окончила факультет журналистики МГУ им. Ломоносова. Пишет прозу и стихи для удовольствия и для всех, кто готов читать, – считает, что в наше время блогов и бесконечного количества текстов в Интернете внимание читателя уже большая награда автору. Публикуется в Сети.

Из интервью с автором:

Эта история появилась после того, как где-то на просторах Сети мне попалась чудесная легенда (то ли литовская, то ли эстонская) про эту-самую-леди с этим-самым-шарфом и про смекалистого кузнеца, который оторвал ей сей аксессуар створкой окна.

У кузнеца после этого жизнь сложилась хорошо, а вот у всего города, который посетила леди, – не очень. Кто же она такая – думаю, читатель поймет сам.

Леди с красным шарфом

Как спелые плоды не знают на земле иного страха, чем страх упасть.
«Рамаяна»

Я хорошо помню тот день, когда впервые встретил ее.

На Мессину опускался вечер, тихий и теплый; густой осенний воздух Сицилии ложился на плечи подобно драгоценной мантии. Со стороны порта долетал крепкий, свежий запах моря, на тесных, скрученных узлом улочках он боролся с удушливой вонью человеческого жилья и нечистот.

Назад Вперед

Кружение незримых птиц - страница 24

Похожие книги