Стайк замер, некоторое время молчит, осознавая случившееся.
– Хотел «пук», а получил «как», – философски оценивает он ситуацию.
– Перелёт! – Паша смотрит на Стайка. – Прямо в штаны, а там не отстегнуть…
– Да, – говорит Стайк, пытаясь осмотреть себя ниже пояса.
Отстёгивает передний клапан флотских штанов, обнажая трусы.
– Ссать в них удобно, а срать не очень – подытожил он исследования.
– Надо их передом на зад одевать, – изрекает Паша.
Он хочет ещё что-то сказать, но закашливается и садится на землю… затем валится на бок. Он ещё как бы смеётся, но это спазм… и боль раздирает грудь… живот.
А Стайк опять дрищет, прямо в штаны. Паша слышит, сквозь боль пытается смеяться, но вместо смеха его рвёт, Паша переворачивается на живот и теряет сознание…
Обосранный матросик и облёванный студент вначале были отправлены в медвытрезвитель, поскольку воняло от них, но когда начался очередной приступ… И у того и у другого уже ничего внутри не осталось, ни пищи, ни самогонки, ни воды, ни желчи, но организм яростно пытался извергнуть из себя что-то ещё, как будто отторгая даже саму плоть свою … Их откачали…
Шланг в рот, к шлангу воронка, в воронку воду, вода льётся внутрь, потом изрыгается наружу, потом небольшой перерыв на отдых и снова: вода – рвота… и так много раз… потом… Потом уколы, капельницы.
До Печенги они добрались через три дня. Солнечная тундра, сопки, а дальше море, которое никогда не замерзает.
«Разве не знаете, что вы храм Божий,
И Дух Божий живет в вас?
Если кто разорит храм Божий
Того покарает Бог: ибо храм Божий свят;
А этот храм – вы»
Катенька приехала на новой машинке… Вот она, прямо под окном поблёскивает фарами в луче солнца проникшего сквозь высокие сосны. Они здесь везде, до самого моря – где солнце на закате погружается в воду, где лес обрывается песчаным откосом создавая берег, где волны набегая на него обнажают каменные глыбы красного гранита со странным названием рапа-киви… что в переводе с финского – гнилой камень.
На нём в Питере «Медный всадник» – Царь Пётр на коне растоптал змею, из него колонны Исаакиевского собора и монолитный «Александрийский столп» – в землю не врыт, на фундаменте стоит на Дворцовой площади Санкт-Петербурга, в этот гранит «одета» Нева, все реки и каналы Великого города… колыбели…
Фундамент дома, кстати сказать, вот этого…
Рапакиви– роговообманковый порфировидный гранит с овоидальными вкрапленниками красного или серого ортоклаза и микроклина, окружёнными олигоклазовыми каёмками.
Этот «финский камень» добывали и добывают в России возле «исконно русского» города Выборга… Viipuri, что означает – святая крепость.
Как-то Василий, который жил где-то на первом этаже, притащил на санках за несколько раз несколько плит этого камня – «вот, на памятники, всем хватит…» – он на кладбище работал словорубом… – дословное описание его таланта: рубить в камне буквы, составляющие простые, ясные слова… связанные со смертью и памятью… иногда он сам и придумывал эти слова.
Первая плита легла на могилу Ванды.
Елизавета Карповна никогда даже не пыталась искать, где похоронена Ванда, но ей прислали письмо, примерно такого же содержания как и про папу, что вот, дескать, виноваты тогдашние сотрудники нашего ведомства, что можно компенсацию как незаконно уволенной и что похоронена она на кладбище возле города Кокчетава…
Елизавета Карповна поехала туда… Вот уж никогда не думала вернуться в эти края… Развалины, пыль… а дальше камни… степь… травы пахучие… Ничего не осталось от целого посёлка…
