Крылатые имена - страница 5

«Аяксы, два Аякса» – слова, иносказательно прилагающиеся к верным, неразлучным друзьям.

В пьесе А. Островского «Красавец-мужчина» Сосипатра снабжает Пьера и Жоржа такой характеристикой: «Это недоучившиеся шалопаи, похожие один на другого как две капли воды». Обращаясь к ним, она говорит: «Господа Аяксы! Кто нынче дежурный, чья очередь меня провожать?»

Перенятое из татарского языка название степного сурка. Этот крупный, довольно неуклюжий грызун, с ранней осени до поздней весны проводящий жизнь в спячке, послужил образом для характеристики бездельника, ленивца, увальня, лежебоки.

«С малых лет он [Обломов] привыкает быть байбаком, благодаря тому, что у него и подать и сделать – есть кому». (Н. Добролюбов. Что такое «обломовщина»)

Кто возьмется для вас жалобу на имярек накропать? Адвокат Балалайкин! А любовное послание даме сердца – на русском ли языке, или французском? Балалайкин. Анонимный навет? Лжесвидетельство? Опять же он, щедринский герой Балалайкин.

По его убеждению, для адвоката невозможных дел не существует. Он все может, он на все руки мастер – от запуска в люди ложного слушка до грязных делишек уголовного порядка. Лишь бы сулило барыши.

Несравненный Балалайкин, «подходящий человек»… Вот этот тип прожженного авантюриста, пустозвона, позера и лживого человека выведен сатириком Салтыковым-Щедриным в очерках «В среде умеренности и аккуратности» и «Современная идиллия». Имя его фигурально прилагается к людям подобных качеств.

Кто, крепко ухватившись за собственные волосы, сумел вытащить себя вместе с конем из болота?

Кто сумел оседлать на лету пушечное ядро?

Кому посчастливилось одним выстрелом нанизать на шомпол стаю куропаток?

Кому удалось (не считая библейского Ионы) счастливо выбраться из чрева кита, заглотившего корабль?

Какой смельчак смог на воздушном шаре так близко подлететь к Солнцу, что оно опалило воздухоплавателю брови?

Какой силач был в состоянии удерживать лапы злобного медведя, пока не уморил его голодом?

Кто еще, в конце концов, был героем, соучастником, свидетелем множества других самых невероятных событий и приключений?

Вопрос риторический. Конечно же, Мюнхгаузен! Карл Фридрих Иеронимус барон фон Мюнхгаузен, герой произведений Р. Распе и Г. Бюргера.

Первая книжка, известная русскому читателю по переводу К. Чуковского, получила название «Повествование барона Мюнхгаузена о его чудесных путешествиях и походе в Россию». Вторая книжка была озаглавлена так: «Удивительные путешествия барона фон Мюнхгаузена на воде и на суше, походы и веселые приключения, как он обычно рассказывал о них за бутылкой вина в кругу своих друзей».

Проницательный, склонный к анализу читатель увидел в образе веселого искателя приключений и его похождениях острую сатиру на спесивых прусских баронов, вояк-самодуров, кичившихся своими подвигами, а в обстановке, в которой Мюнхгаузен действовал, – всю абсурдность и лживость феодально-абсолютистской государственной системы. То была пародия. Но большинством читателей небывальщины барона воспринимались всего лишь как проявление буйной, но безобидной фантазии беззастенчивого враля.

Мюнхгаузен стал нарицательным образом, применимым к отъявленным вралям, хвастунам, сочинителям небылиц.

Был ли у литературного героя прототип? Был. Это лицо историческое, полным именем которого наречен и выдуманный литераторами тип. Он был современником прусского короля Фридриха II (XVIII в.), оба походили друг на друга внешне: усы, парик с косой, треуголка, шпага. За историческим бароном закрепилась слава занимательного рассказчика-импровизатора, потчующего анекдотическими историями близких ему людей. Он много повидал на своем веку, сражался под многими флагами, побывал в России и Турции. Но барон не искал литературной известности. К его неудовольствию, среди гостей оказался писатель-профессионал, переработавший услышанное в книгу, которая получила всемирную известность.