От удивительного зрелища я забыла обо всем. Так и стояла в его объятиях, не шевелясь, восторженно рассматривая черное оперение. Безумно хотелось лишь одного – протянуть руку и потрогать.
В этот момент Александр вдруг легонько подпрыгнул, и словно два паруса, крылья понесли нас вверх. Я открыла рот, но от испуга даже завизжать не смогла, лишь вцепилась мертвой хваткой в мужчину, боясь соскользнуть с него вниз. Что за дичь он творит?! Куда мы летим?! Я не согласная!
А внизу, тем временем, суетилась жизнь. Из подъезда входили и выходили люди, дети бегали на детской площадке, кто-то тащил по тротуару диван. Неужели нас никто не видит?
— Отпусти, — только и смогла что пискнуть я, но вместо этого он лишь прислонился губами к моему уху.
— Я держу.
— Не надо меня держать, отпускай… — не успела договорить «на землю», как он жарко выдохнул в ответ.
— Уверена? — он вдруг ослабил хватку, я почувствовала, как начинаю соскальзывать, отчего еще крепче вцепилась в Александра и зажмурилась.
Внутри все замирало, словно в предчувствии долгого падения, в конце которого могла ждать только бесконечная боль. Что за шуточки такие!
— С ума сошел?! Держи меня! Крепче держи! — завизжала я, обхватывая его руками за шею.
— Тише, тише. Успокойся. Не кричи так сильно. Нас, может быть, не видно в воздухе, но слышно-то отлично, — он осторожно погладил меня по спине. — Ты вся дрожишь. Извини, я просто пошутил.
— Ты опять меня отпускаешь! — я буквально повисла у него на шее, уткнувшись лицом в рубашку.
— Марина, мы уже давно приземлились. Открой глаза, — я почувствовала, как его ледяные пальцы коснулись моего лица, убирая выбившуюся прядь.
Я поверила ему не сразу. Сначала открыла один глаз, затем второй. А потом, когда поняла, что крылатый стоит на крыше моего дома, а я при этом просто вишу на нем, то отпрыгнула в сторону с такой резвостью, какой у себя даже не подозревала.
— Что ты себе позволяешь?! — если бы взглядом можно было поджечь, я уверена, крылатый бы уже горел.
На крыше мы находились одни. До этого я была здесь лишь раз, когда с потолка капало и это никак не могли починить. Я поднималась сюда, чтобы самой отыскать проблему.
В тот раз настроение было паршивое, и на красивый панорамный обзор я особенно не любовалась. Сейчас ситуация тоже особенно не располагала к созерцанию,
— Извини, — без капли раскаяния повторил он, — просто не хочу, чтобы при нашем разговоре ребенок оказывал на тебя влияние. Он и так уже «корни пустил».
— О чем ты? — напряглась я, не зная, что и думать. То он тварью ребенка называет, то говорит о каких-то корнях. В это категорически не верилось, но все равно нет-нет, да и проскальзывала мысль о том, что ребенок может оказаться каким-нибудь демоненком.
— Не так выразился, — покаянно покачал он головой. — Просто месмеры… как бы тебе объяснить…
— Да-да, они редкие, я уже слышала. Давай ближе к сути!
— Хорошо. Суть такова, что они – не люди, хоть и выглядят стопроцентными людьми. Во взрослом возрасте их даже не каждая нечисть сможет вычислить.
— Какое там «выглядят», — буркнула я, — только памерс видно. Да уж, стопроцентный человек внешне. Что с ним не так? Это ты можешь мне сказать?
— Месмеры могут менять реальность, — торжественно произнес Александр, приподнимая брови, словно ожидая от меня какой-то реакции
— В каком смысле «менять»?
Крылатый скривился, словно я просила его, отчего солнце светит. Вроде ответ простой до ужаса, но так не хочется объяснять и вдаваться в детали.
