– Смотри, там сидит Кудряшов. Он из нашего отдела.
– Да, – Лада равнодушно посмотрела на него. – Тебе он нравится?
– Нет, то есть да. Но это не то, что ты подумала. Посмотри, в его лице есть внутренний свет и доброта. Как ты думаешь, кем он был раньше? Мне кажется капитаном.
Лада с удивлением посмотрела на меня.
– Всего вторая кружка пива, а тебя так развезло. Если хочешь, пригласи его за наш столик и спроси, – Лада окинула взглядом полупустое кафе. – Всё равно сегодня здесь ловить нечего.
– Ладно, попробую.
Не в моих привычках первой подходить к мужчине, но мне не хотелось упускать момент. Сделав вид, что мне нужно заказать выпивку, я остановилась у стойки бара. Вячеслав посмотрел на меня и кивнул. Изобразив удивление, я предложила ему присоединиться к нам.
Вечер прошёл незаметно: так интересно он умел рассказывать и так смешил нас обеих. Я оказалась права – Вячеслав Кудряшов раньше был лётчиком, а сейчас ушёл на пенсию. Узнав, что он пенсионер, мы рассмеялись. Он выглядел таким здоровым и сильным и настолько был не на своём месте в агентстве недвижимости, что я удивилась.
– Как можно после неба настолько спуститься на землю? – спросила я.
– А что делать?! – глаза Славы грустно остановились на моём лице. – Перестройка не лучшим образом сказалась на военной авиации. Даже смешно вспомнить, как хорошо мы зарабатывали. А после перестройки перебивались от зарплаты до зарплаты, а в свободные от полётов дни торговали на рынке, чтобы прокормить детей. А когда перестали летать, кончилось и терпение. Тогда я вернулся в Москву и решил зарабатывать.
– Ты здесь с семьёй? – спросила я, чувствуя как остановилось в груди сердце.
– Я разведён, – сказал он и посмотрел на Ладу, – Но считаю себя обязанным помогать дочери.
– Сколько ей лет? – спросила я.
– Дочке недавно исполнилось шесть, – ответил Слава и его глаза стали грустными. – Они остались в Мурманске, где я служил. Моя бывшая снова вышла замуж. Ну а я вернулся в Москву.
– Так ты из Москвы? – обрадовалась я.
– Прожил здесь до шестнадцати лет, потом уехал поступать в лётное училище и приезжал только в отпуск. А год назад вернулся навсегда и решил поменять специальность, пока ещё не слишком поздно.
– Наверно, скучаешь без крыльев? – предположила я, стараясь уйти от печальной темы.
– Привык и смирился. Что делать? Жизнь продолжается и надо меняться. Нет смысла грустить о том, что не в силах изменить, хотя и принимать не всегда получается. Ну что, девушки, выпьем за то, чтобы с легкостью перестраиваться? – он посмотрел на Ладу, которая не принимала участие в нашей беседе, и поднял кружку с пивом.
Дома, слишком взволнованная, чтобы сразу спать, я вытащила дневничок.
Рассказы о Севере, где служил Слава, всколыхнули что-то давно забытое в моей душе. Раньше мы жили иначе: у нас были другие ценности в жизни, и, вообще, мы были другими: мягче и романтичнее. Наверно, «звериный лик империализма» начисто вытеснил из нашей жизни способность мечтать и уверенность в завтрашнем дне. Деньги, деньги всегда только деньги стали главенствовать в наших душах. Вот и сейчас наша работа заключалась в умасливании продавцов и покупателей, чтобы получить побольше вожделенных зелёненьких долларов. А зачем? Для того чтобы купить дочке платье или модную куклу Барби? Или иметь возможность посидеть в кафе, чтобы за кружкой пива порассуждать о потерянном смысле жизни и вспомнить, как жили раньше?
