Крылом мелькнувшая - страница 2

«Поной» щетинился стензелями4, обрастая палубным караваном. Сбывался верный признак отхода. Снова запечатается надолго всё, чем живёт душа. Да и рейс выпал из самых колодных – к арабам в Александрию.

Только ничего бесследно не обрывалось. За себя он уже решил. Просто ярко сгорел вечер и мелькнула крылом чайки ночь.

Потом окажется, так же мелькнёт и… жизнь.

В эпоху перемен всё заторчало вверх тормашками. Страх отсидок пропал даже у робкого начальства. На передний смысловой ряд выдвинулось предерзостное воровство. И как пОчали-начали, в дотоль немыслимом государственном охвате, красть! Кто вращался на уровне кремлёвских звёзд и около, те – миллионами. Нет, не в рублях, а в модных баксах. Уровнем ниже – сотнями тысяч. «Свои люди» ежедневно пребывали в плюсе. Оттого страна разительно быстро нищала.

Совсем на низкой черте, изобретательно карабчили вещицы, имевшие продажный спрос. Местную историйку такого рода припомнит каждый, переживший то времечко. Вот и я сподобился застать забавную. Конечно, моя баичка-хохма вровень с паркетным полом родного «пентагона»5. Иначе давно бы головушку открутили. Раз так мелко спасся, обязан поведать.

С коротенькой завязкою описать бы вскользь пароходских бичей. Взять и объединить их в один характерный пучок. Да сдать всех общим выпуклым портретом. На нём и я, кстати, затеряюсь без нынешнего просвета на макушке. Ибо никто из плавсостава не избегнул, в ожидании направления на судно, поторчать в резерве. Околачивались там и по другим незатейливым причинам.

Платили за почётный титул бича 70 % должностного оклада. Убавленная поддержка джинс, поневоле подталкивала к жёсткому бытию. Что примечательно, перестали своему положению удивляться. Вокруг такое же. При шоковой терапии, поочерёдно творимой Г. и Е., цены прямо-таки взлетели. Но и за копейки надо было отработать полный рабочий день. Куда изволят послать, – будь, бич, любезен. Среди зимы поручали, к примеру, смерзшийся уголёк подолбить ломиками у соломбальской котельной. Посколачивать чего-то там в семи пароходских детсадиках. По весне заняться обустройством пионерлагеря. По осени отряжали на картошку в подшефный колхоз Заостровский. Могли и на Соловки упечь изведать мытарств, каковские потом в снах закошмарят.

Короче, всюду требовались дешёвые (читай – дармовые) бичи. При таком-то спросе, мимо всякой логики, число подсобных возрастало и возрастало с перехлёстом, потому как.… Зачем объяснять витиевато? Сами, поди, догадались. Шёл распил! Суда тупо пропадали без возвращения, продавались с экипажами и без оных. Сдавались за тридевять земель в металлолом. Те детсадики, пионерский и подшефные колхозы вскорости безморочно ликвидировали. Опять-таки с тихушным барышом.

Несчастных моряков-бичей развелось уже с ужасающим перебором. И куда их всех деть?! Стали насильно выбрасывать за ворота пачками, целыми командами, сотнями. Не иначе на горькое пропадание или, барахтаясь, сами чего-нибудь предпримут. На худой конец, спереть по мелочи догадаются…

Были, так сказать, избранники судьбы. Оных закрепляли за службой АХО «пентагона». Взахлёб причин на 12-ти этажах: кое-что передвинуть, перенести, подкрасить, подправить. Посылали, как рассыльных с документами, в здание со множеством служб за базаром. Отправляли с казёнными проездными кого-то разыскать, ибо мобильных телефонов и в тогдашнем Китае голяк.