– Итак, до спуска осталось… Да сколько осталось – я, и сам не знаю. Точно только, что не много. С прилётом, одним словом. – Уэддоу философствовал пред астронавтами, подводя итоги перелёта. Это была формальность, предназначенная для единства, результатов. – Все мы видим, что звезда двойная, имеет резко меняющуюся массу, что и является причиной волнистости орбит её планет и предполагаемого пояса миниастероидов или уплотнённой звёздным ветром "шестёрки" космической пыли. Но последнее явно случайно, и нас не касается. Нас волнует, что это там за газ, зачем он и откуда взялся. А самое непонятное, на мой взгляд, то, что так близко расположенные составные части этой двойной звезды не сливаются воедино. При таком соединении освободилась бы колоссальная энергия и на этой бочке с фитилем – мы с вами. Напомню для спящих, что двойные звёзды либо расположены друг от друга на миллионы миль, километров, то есть, и находятся в энергетическом равновесии, либо являются единой массой, но из-за разнородности состава в разных своих секторах с расстояния парсеков видятся двойной звездой.
Командир изъяснялся явно языком Файра, сам он этого наверняка не знал. Слушали его вяло. Для контроля уточнили вслух всю ту информацию, которую отправили в компьютер. И тут, вдруг, Дорис встряхнула всех:
– Командир! У меня к Вам просьба. Если пойдёте сегодня к излучателю, разбудите по пути меня. Дело в том, что часть контрольных характеристик мне надо фиксировать именно ночью…
Даже она осеклась, так все переменились в лицах. На неё уставились как на сумасшедшую. Реакция Уэддоу была такой же.
– Гимус, отдохнуть бы тебе. Ты подумай, ведь так и свихнешься. – Уэддоу с сочувствием в голосе заговорил с непокорной химичкой. – К излучателю я подхожу редко, и, все вы об этом знаете, когда. На орбите планеты, перед спуском, мы выйдем на связь, это необходимо и положено, но нет необходимости этого делать ночью. А если тебя надо разбудить, то, пожалуйста.
Майкл многозначительно и сурово посмотрел на Врежа и кивнул в сторону Дорис. Та молчала, поняв, что разговоры сейчас ничего не дадут, и тоже хотела замять ситуацию. На удачу, другие темы разговоров перебили всеобщее недоумение, от Гимус отвернулись, и она выскользнула.
– Зачем ты… – Вреж догнал её.
Та ничего не ответила. Через полчаса же она сама нашла его.
– До орбиты первой планеты, той, что в туманности, мы доберёмся через двое суток, – начала она сосредоточенно. Наверняка наш командир в эти два дня опять кому-то просигнализирует.
– Тебя послушать, так наш "голова" – чистокровный космический шпион и всех нас ведёт в неминуемую пропасть.
Против обыкновения, Дорис никак не отреагировала и продолжала:
– Эти дни у себя не закрывайся, я тебя с ним сведу, что называется нос к носу. А Ли Даогуню я не доверяю, поэтому берусь только за тебя.
Вреж хотел что-то сказать, но она его перебила:
– Всё, разговор окончен. А то, что подлетим через два дня, это уж мне поверь, если бы всё на приборы смотрели внимательней, то тоже бы это знали! – И она в присущем ей стиле исчезла за поворотом коридора.
Весь окутанный вязким тянущимся временем Бакунц смотрел на голубую туманность, подолгу зависавшую перед иллюминатором. Чёрный, такой обычный, цвет сменился забытым голубым, казавшимся с непривычки ещё голубее. Заботы, внушаемые ему Гимус, не шли в голову. Вон она – планета… В своей голубой сметане… Впечатление, что там не может быть неприятностей. Ну, просто они там не живут, а если что, – то не выживают… Важно – тк надеяться, чтобы не оставалось и тени сомнения. На Врежа в тот момент таких теней не падало. Уже земная ночь. Отбой.
