Крылья феникса - страница 68

– Пусть подождет, – ответил лорд.

– Сожалею, дорогой братишка, но я очень не люблю ждать, – прозвучало в следующее мгновение.

И на балкон, где вмиг стало слишком тесно, вышел Кайл Снэш. Его ленивый, с прищуром взгляд скользнул по всем присутствующим и задержался на мне.

– Мышка? – интонация выдала легкое удивление. – Вот уж кого не ожидал здесь увидеть.

Вместе с тем прежней злости, которую я ощущала в свой адрес в нашу последнюю встречу, от него не исходило. Вряд ли он забыл о той пощечине, но, по крайней мере, сейчас ничем не выдавал того, что о ней помнит.

– Зачем явился? – спросил хозяин дома.

– Так-то ты встречаешь родного брата? – деланно посетовал Кайл Снэш. – А я за него волнуюсь, думаю, как он там после тяжелой ночки? Проведать решил, о здоровье справиться.

– А на самом деле? – не проникся «родной брат».

– А на самом деле я действительно переживал, как бы ты не отправился на тот свет раньше срока, – внезапно посерьезнел Кайл. –  Ты же утром выглядел как недобитый риах.

Став невольной свидетельницей этого разговора, я чувствовала себя абсолютно лишней. Но одновременно испытывала и все чаще напоминающее о себе любопытство. А кроме того, решила временно в своих мыслях называть обоих фениксов по именам, чтобы не путаться в «лордах Снэшах».

– Со мной все в порядке, – заверил… Нориан. Все же даже мысленно называть феникса по имени оказалось трудно.

– Да уж, вижу, – Кайл снова на меня покосился. – Даже слишком в порядке. Я думал, «янтарь» тебе больше не помогает. Неужели нашему гению все-таки удалось усовершенствовать его формулу?

– Тебя это не касается, – отрезал Нориан. – Если это все, зачем ты пришел, то не смею тебя задерживать.

Кайл выразительно цокнул языком:

– Совсем одичал в своем Приграничье. Где твои манеры? Или так на тебя влияет общение с серыми мышками? – мне достался третий по счету взгляд. – С каких пор ты приглашаешь девушек в эту свою берлогу? Должен заметить, твоя главная резиденция подходит для любовных свиданий куда больше.

Пока я, невольно и мгновенно покраснев, собиралась возразить, Нориан ровно ответил:

– Это тебя не касается тоже.

В следующую секунду что-то неуловимо изменилось. Закат почти догорел, и яркие краски выцвели, став приглушенными. Облака сгустились, превращаясь в плотные тучи, сквозь которые едва-едва проглядывали первые звезды и бледная кривоватая луна. В один миг фениксы отчего-то подобрались и напряглись, словно к чему-то прислушиваясь.

Прилетел ветер – на этот раз резкий и колючий, с легким горьковатым оттенком. С привкусом гари.

А затем, сквозь прорви сгущающихся вокруг острова туч пробились отблески алого зарева, не принадлежащие уже зашедшему солнцу. Сознательной своей частью я еще не успела ничего осмыслить, а бессознательное уже подсказало: пожар.

Где-то там, далеко-далеко внизу, в Дидаэне полыхало огромное яркое пламя. И словно в подтверждение моих мыслей воцарившееся безмолвие внезапно прорезал предупреждающий об опасности гонг. Сначала было два коротких сигнала, что означало тревогу, не имеющую отношения к прорывам Тьмы. Но потом… потом было еще два – хорошо знакомых, пробравших холодом до самых внутренностей.

– Риах! – забыв о «манерах», выругался Кайл. – Только прошлой ночью все от этой мерзости очистили!  

Больше сказать никто ничего не успел, потому что неподалеку вдруг разверзлось само небо. Точнее, это сначала мне так показалось, но уже совсем скоро стало понятно, что то появилась брешь в покрывающем Артоган куполе. В сравнении с тем, что я наблюдала в Институте, она выглядела еще более жуткой. Брешь была совсем небольшой, но сквозь нее уже пролетали бесформенные, падающие на землю тени. Боковым зрением я уловила около себя свечение, и уже знала, кому оно принадлежит. Обоих фениксов озарил идущий из них самих свет, а в их руках будто из ниоткуда появились объятые пламенем клинки. И так же, будто из ниоткуда, повинуясь мысленному зову, к ним уже приближались григанны. Двое огненных скакунов, расправив могучие крылья, бежали прямо по воздуху, рассекая сумеречные облака. И воздух вокруг них мерцал, из-под копыт выбивались яркие искры, которые вспарывали мрак, обнажая чистое небо позднего вечера.