Сюда не дотягивалась тень старых развалин замка, но Тиль все равно будто чувствовала их затхлое дыхание.
Поежившись, она решительно направилась к холму. Проходя мимо дома, где нашел приют Ульрих, замедлила шаг, но потом все же не стала поворачивать. Серая дорога, будто покрытая пеплом, поднималась вверх, и каждый шаг давался Тиль тяжелее. У ворот, от которых остались лишь два квадратных основания по обочинам дороги, она остановилась. Когда-то здесь была арка, такая высокая и широкая, что через нее одновременно могли проехать десять всадников с флагами, развевающимися на ветру. А женщины и дети бросали цветы под копыта коней…
Запрокинув голову, Тиль посмотрела в небо. Над развалинами не было птиц. Здесь не было ничего: ни засохшей травы, ни прошлогодних листьев.
— Райское местечко! — бодро сказал из-за ее плеча Ланс, и она вскрикнула от неожиданности.
— Ты напугал меня! — возмутилась она.
— А ты меня бросила, — с укором произнес он и, забравшись на обломок колонны, приосанился, выпростал руку и уставился вдаль. — Как думаешь, потомки поставят мне статую?
— За какие-такие заслуги? — пробурчала Тиль, успокоившись. Присутствие колдуна разогнало тени воспоминаний, как солнце тьму.
— Откровенность за откровенность? — уточнил Ланс, спрыгивая с колонны. Разные глаза сверкнули любопытством, когда он посмотрел на Тиль. — Я говорю, каким своим достижением горжусь, а ты потом отвечаешь на мой вопрос.
— Нет, — отрезала Тиль. — Ты вполне можешь гордиться какой-нибудь ерундой вроде процедуры, проведенной Рему.
— Как хочешь, — Ланс приобнял ее и повел вокруг развалин. — А отсюда открывается прекрасный вид!
Рука Ланса, покоящаяся на ее талии, была такой теплой и согревающей, что Тиль, поколебавшись, решила ее не сбрасывать. С холма виднелись клочки черной распаханной земли и унылые плоские крыши. Мост, связывающий Либеморт с большой землей, казался тонкой ниточкой.
— Наверное, Петра боится, что девочки станут убегать сюда на свидания, — предположил Ланс.
— В пансионе обучаются только девочки, — напомнила Тиль.
— Зато в Либеморте полно молодых парней. Когда это забор был помехой любви?
— Возможно, ты прав, — согласилась Тиль. — Но директриса явно что-то недоговаривала. Подозрительная она, эта Петра.
— Ах, Петронилла… — протянул Ланс. — Знаешь, я составил классификацию женщин — особенности характера в зависимости от формы губ, и могу сказать, что Петра не плохой человек.
— Да ты что! — с сарказмом произнесла Тиль. — Это полностью меняет дело!
— Я составил много классификаций, — сказал Ланс. — Как сама понимаешь, довольно длительный период времени мне совершенно нечем было заняться. И знаешь, о чем мне говорят твои губы?
— Конечно, знаю, — ответила Тиль. — Они говорят: отстань от меня, колдун.
— Это вслух, — кивнул Ланс. — Но когда они чуть приоткрыты, влажные и розовые, как лепестки розы после дождя…
— Меня сейчас вырвет, — скривилась Тиль.
— …сладкие, — продолжил Ланс, — с уголками, чуть загнутыми вверх. С нежной ямкой над верхней губой. Они говорят, что ты, Матильда, вопреки внешней суровости, страстная и чувственная женщина, жаждущая любви.
Тиль фыркнула и все же сбросила руку Ланса со своей талии.
— Почему ты не на уроках? — вспомнила она.
— А ты? — ответил он вопросом на вопрос. — Слушай, Матильда, я тут подумал, раз уж ты наотрез отказываешься говорить о себе, расскажи об Ульрихе. Где ты его откопала?
