— Хватит, — перебила его Тиль и быстро пошла по коридору.
— За твоей внешней благопристойностью скрывается вулкан страстей, — сказал Ланс, догоняя ее в два счета. — А ведь я так и знал!
— Ничего ты не знал! — сердито воскликнула Тиль. — Ты ничего, ничего обо мне не знаешь!
— Так расскажи, — попросил Ланс, придержав ее за плечо. — Кто ты? Что ты любишь? О чем мечтаешь? Чего боишься? Расскажи мне, Матильда. Доверься мне.
Он обнял ее, и Тиль дернулась от прикосновения его ладоней к спине. Ланс тут же убрал руки, в его глазах промелькнула жалость.
— Ты самый большой врун, какого я только встречала, — сказала она. — И ты предлагаешь довериться тебе?
Она покачала головой и пошла прочь.
— Ладно, — легко согласился Ланс. — Давай тогда просто станем любовниками. Никаких откровенных разговоров, только секс.
Обернувшись, Тиль ошарашенно посмотрела на него и, не сдержавшись, улыбнулась.
— Погоди, — сказал он, заворачивая в кабинет. Появившись снова, с пиджаком, переброшенным через локоть, и пачкой зеленых тетрадок в руке, добавил: — Ты должна мне сочинение, прогульщица.
Тиль фыркнула и взяла его под руку.
— После всего, что между нами было, я рассчитываю на халявную оценку, — заявила она.
— Уговорила, — кивнул он. — Поставлю троечку. Могу накинуть пару баллов, если ты…
— Три так три, — улыбнулась Тиль.
***
Петра коротко вскрикнула, придя в себя, поморгала, глядя на закрытую дверь. Она постояла на месте какое-то время, осмотрелась по сторонам, задумчиво прижала руку ко лбу. Голова гудела, как колокол, в который только что звонили, и была такой же пустой. Взгляд Петры упал на шкаф. Ей чудился какой-то звук, точно, и поэтому она подошла к шкафу. Она взялась за ручки и резко распахнула дверцы. Шкаф зиял непривычной пустотой. Вешалки с пальто и несколькими запасными костюмами съехали влево, вмявшись друг в друга. На стенке стала видна похабная надпись, выцарапанная кем-то из прежних владельцев. Петра любила вещи с историей, но сейчас невольно поморщилась. Медленно раздвинув вешалки, она закрыла шкаф.
Вернувшись за стол, Петра села в кресло, тупо глядя на бумаги, сложенные перед ней аккуратной стопкой.
В дверь постучали, и она выкрикнула:
— Войдите!
Голос ее прозвучал хрипло, и она откашлялась.
Дверная ручка дернулась несколько раз, потом кто-то снова несмело постучал, Петра подошла к двери и, повернув защелку, открыла.
— Здравствуйте, — сказала глазастая девочка лет десяти с двумя тонкими рыжими косичками, перевязанными синими лентами. — Урока не будет?
— Почему это не будет? — нахмурилась Петра.
— Ну, он уже идет, — стушевалась девочка. — Давно. А вас все нет.
— Уже иду, — сказала Петра. — Повторяйте домашнее задание, будет контрольная.
Девочка, кивнув, побежала по коридору, а Петра снова вернулась к столу, оперлась на него руками. Голова постепенно прояснялась, но все еще тихо гудела, как будто где-то за лбом от виска к виску медленно летал майский жук. Поморщившись от солнечного света, режущего глаза, Петра подошла к портьерам, задумчиво провела кончиками пальцев по тяжелой ткани.
Она точно помнила, что закрывала шторы. С чего ей их раздвигать? Яркий свет безбожно ее старит. Чтобы открыть окно? Так у нее нет аллергии, как у нового преподавателя. Очень странно…
Нахмурившись, Петра посмотрела на улицу, и увиденное мигом заставило ее забыть обо всем. Туи, ее прекрасные островерхие туи, ласкающие взгляд строгостью и лаконичностью форм, покрылись яркими цветами, словно новогодние елки — шариками.
