Киваю, пытаясь понять, как далеко простирается их сеть.
– Каждая ячейка выполняет свою задачу, – продолжает Турин. – Мы саботируем заводы, склады, транспорт Империи. Кто-то добывает информацию, кто-то распространяет её, кто-то занимается саботажем. Всё распределяется так, чтобы никто не мог связать одно с другим.
– И как я в это вписываюсь? – спрашиваю, чувствуя, как пот выступает на ладонях.
Локан, который всё это время молчал, наклоняется вперёд.
– Ты работаешь на заводе. Завод – это идеальное место для наблюдений.
– И это всё? – Я не могу скрыть разочарования.
Турин хмурится, но прежде чем он успевает ответить, Локан бросает:
– Этого достаточно, если ты не хочешь сгореть в первый же день.
Поворачиваюсь к нему, чувствую, как внутри поднимается раздражение.
– Думаешь, я не справлюсь?
– Думаю, что ты слишком торопишься, – парирует он, глядя прямо на меня.
Турин поднимает руку, прерывая наш спор.
– Этого достаточно. Каждый начинает с малого. Завтра ты начнёшь наблюдать. И запомни: здесь никто не действует в одиночку.
После обсуждения меня знакомят с остальными.
– Это Марта, наш медик, – говорит Турин, кивая на женщину с короткими седыми волосами. Её взгляд строгий, но мягкость в глазах выдаёт сострадание.
– Это Бран, отвечает за технику, – добавляет он, показывая на молодого парня с обожжёнными руками.
И наконец:
– И Локан, наш координатор и диверсант.
Фрейгард кивает, но ничего не говорит.
– Завтра ты начнёшь, – говорит Турин. – Задача простая: наблюдай за своими коллегами. Кто проявляет интерес к Империи, кто, наоборот, сопротивляется. Нам нужны люди.
Киваю, но внутри всё ещё полно сомнений.
Когда мы выходим из штаба, ночь окутывает улицы гетто. Локан идёт рядом, его шаги резкие, но уверенные.
– Зачем ты настаивал, чтобы я пришла? – спрашиваю, нарушая тишину.
– Потому что видел, как ты смотришь на них, – отвечает он. – На солдат, на надсмотрщиков. У тебя в глазах огонь. Он нужен нам.
Я хмурюсь.
– И ты уверен, что я подойду?
– Нет, – признаётся он. – Но ты уже здесь.
Он замолкает, оставляя меня с мыслями.
Когда закрываю за собой дверь комнаты, внутри бушует хаос.
Но в этом хаосе есть одна чёткая мысль: теперь пути назад нет.
Звон. Металлический, громкий, он будит всех, как всегда. Открываю глаза и лежу несколько мгновений, слушая, как звук отзывается эхом в узких улицах гетто. Этот звон всегда напоминает мне о том, что день начался, и что я всего лишь часть огромного механизма, который никогда не останавливается.
Комната холодная, пахнет сыростью и застоявшимся воздухом. Медленно поднимаюсь с кровати, накидываю куртку, прячу волосы под тёмный платок и поправляю нашивку «Дартлогиец» на рукаве. Она слегка шершавится под пальцами, как вечное напоминание о том, кто я в этом мире.
На улице всё привычно: туман от ночного холода, запах дыма и гнили, доносящийся из подвалов. Люди выходят из своих домов, кутаясь в рваные куртки, их лица хмурые и серые, как камень. Шаги гулко раздаются по мостовой, смешиваясь с кашлем и тихой речью.
На заводе, как всегда, очередь. Рабочие стоят молча, кутаясь в шарфы, кто-то прячет руки в карманы, чтобы согреться. Охранники в форме лениво проверяют пропуска. Их лица равнодушны, но на поясе у каждого дубинка.
Когда моя очередь подходит, охранник берёт пропуск, едва взглянув на меня.
– Нордергард, Элин. Третья группа. Проходи.
Прохожу через ворота, и знакомый запах ударяет в нос: магическое топливо, горячий металл, едва уловимый аромат масла. На третьем этаже, где я работаю, воздух всегда гуще, тяжёлый от жары и дыма.
