– Ещё, ещё давай! – раз за разом выкрикивала змея.
– Подожди, – наконец, сказала художница, – сейчас золотого коня нарисую, яркого, как солнце, только глаза сначала прикрой, чтоб не ослепнуть.
Змея глаза закрыла, а художница подошла и черной краской веки ей покрасила.
– Ну что? – спрашивает змея, – готово?
– Нет, подожди ещё немного, я скажу, когда открывать.
Побежала художница к третьей голове. А третья голова выше всех была, на облаках, как на подушке лежала. Звала её художница, да не дозвалась.
Надоело первой голове ждать. Поднялась она, а глаз открыть не может. Краска камнем обратилась. Взревела первая голова. Услышала её вторая, а веки каменные разомкнуть не может. Заметались головы. Вьюгой, пламенем во все стороны дышат, а художница за камнем укрылась и ждёт.
Поднялись головы выше и начали третью голову звать. Спустилась третья голова, смотрит – ослепли ее сестры.
– Кто сотворил такое?
– Девушка, – прошипела первая голова.
– Художница, – прошипела вторая.
Рассказали головы сестре своей и о чудесах, и о золотой краске, и о том, как ослепли.
– Ты только укажи, где она, а я её мигом проглочу, – сказала первая голова.
Посмотрела третья голова вниз. Ничто не могло от глаз её укрыться. Увидела она художницу за камнем, и указала на неё первой голове. Первая голова бросилась вниз и вместе с камнем девушку проглотила.
Оказалась художница в пасти змеиной. Видит – всюду огонь пылает, да к ней подбирается. Выхватила она банку с синей краской, да на чём рисовать? Всюду пламя, и не подступишься. Вылила тогда она краску на свой плащ. Хлынула из плаща вода. Заревела первая голова. Пошёл из пасти у неё пар. Погасло пламя, что в пасти её таилось, и замертво она на землю рухнула.
Вышла художница из пасти целая и невредимая, только плащ ее камнем обратился. Скинула она тяжелый плащ, а третья голова уже второй на неё указывает.
Бросилась к художнице вторая голова и проглотила ее. Видит девушка – лёд кругом, да так холодно, что сама она льдом покрывается. Достала она банку алой краски, только рисовать не на чем. Коснется кистью льда, а он тает и краску размывает. Вылила тогда художница краску себе на платье. Вспыхнуло пламя. Лёд отступил и водою в змеиное горло хлынул. Взревела вторая голова и рухнула на землю рядом с сестрой своей.
Вышла девушка из пасти целая и невредимая. Скинула каменеющее платье художница, да опомниться не успела, как проглотила её третья голова.
Провалилась художница во мрак, не в пасть, а в самое чрево змеиное. Видит она – кругом темнота, пустота, ничего нет. Страшно стало художнице. Достала она золотую краску, что светом солнца пылает, только опять рисовать не на чем. Проведет кистью по змеиному чреву – краска меркнет, сильна тьма там, где зло обитает.
Видит художница, плохо её дело. И не осталось у неё ничего. Расплела она косы свои чёрные, зачерпнула краски – и волосы свои золотом покрыла. Засияли волосы, да только тьма всё равно сильней была. Ничего кругом не видно. Вздохнула художница, опять зачерпнула краски и окрасила руки свои. Ещё светлее стало, но мрак не рассеялся, а лишь сгустился вокруг неё. Всхлипнула художница и покрыла себя краской с головы до пят.
Подобно солнцу вспыхнула девушка. Отступила тьма, рассеялся мрак, и увидела она сердце змеиное, чёрное как смоль, как сама ночь. Подошла к нему художница и все краски, что остались у неё, на сердце выплеснула. Задрожало сердце. Все краски на нём смешались и камнем его обратили.
