С губ Навкраты хотели сорваться слова протеста. Она долго вглядывалась в глаза Богини, но затем склонила голову.
– Как скажете.
В Навкрате было столько стали, что ей могли позавидовать мужчины-главнокомандующие. Но даже она не в силах пойти против Богов.
Дафна собралась развернуться к Каэлю, но столкнулась взглядом с Микаэлем. Тот смотрел ей прямо в глаза и… улыбался.
«Он может мне пригодиться».
– Звучит довольно интригующе, – начала Камала, заставив Дафну оторваться от серафима. – Война – это к Богу Разрушений. Есть ли смысл в ее словах, Аваддон?
– Когда речь идет о сражениях, вы можете предугадать мой ответ.
Пять аур всколыхнулись и повернулись в сторону Каэля. Все это время он молчал, словно давно принял решение.
– Расскажи о своем плане подробнее, Солнце.
И Дафна не сдержала торжествующей улыбки.
* * *
Невесомье, март 887 года
– Война идет вот уже пятьдесят два года. Думаешь, время пришло?
Они с Камалой медленно проплывали между сгустившимися облаками, пока остальные Высшие спускались к плакучей иве.
Этот день настал.
Дафна оглядела Невесомье – прослойку между континентами и Небесами, которая послужит местом, где будут храниться измененные Пути. Осуществить ее план можно либо тут, либо на Небесах. На континенте правит материальная сила, которая не подвластна даже бесконечности, а на Небесах опасность представляют ангелы.
Дафна знала, что в них слишком много отваги, даже если Боги ее подавляют.
– Мы не сможем перенести их за один день, Камала. Может произойти все что угодно. Возможно, нам придется преобразовывать их несколько лет.
– Или десятков лет, – вздохнула Богиня Элементов. – Но это стоит того. Мы вернем себе то, что отняли у нас Камельера и Малаки.
Дафна кивнула.
– Да. – Еще один кивок, но уже не такой уверенный. – Вернем.
Затем она зажмурилась и мысленно отвесила себе пощечину.
В ее голову постоянно закрадывались какие-то глупые и нелепые мысли. Почему она вдруг думает, что это неправильно? Ведь они столько столетий измывались над душами. Столько столетий приносили всем страдания, а сейчас Дафна решила позаботиться о каких-то ничтожных людишках, фейцах и ведьмах?
Сейчас ей нужно сосредоточиться на другом.
Она должна найти самую сильную, самую незапятнанную душу и склонить ее на свою сторону. Создать Альянс, чтобы после смерти Богов поработить с их помощью весь Новый мир.
И она знала, кто ей нужен.
Ангел, идущий к смерти.
Ей нужен Икар.
* * *
Эрелим, январь 888 года
– Я б-больше не могу…
– Осталось немного, Элоэн!
– Они п-поглощают… мою с-силу…
Аура Селены всколыхнулась от усталости, но через секунду ухватилась за очередную пульсирующую нить.
– Они истощены, однако все равно… сильны, – прохрипел где-то на задворках сознания Аваддон. – Но осталось меньше десяти тысяч. Скоро все закончится!
Так шестеро Богов творили новую историю.
Вот уже десять месяцев они спускались к засыхающей плакучей иве. Селена проводила рукой по невероятно толстому стволу и тянула на себя хранящуюся в нем силу. Каждый раз от древа отделялась нить, и почти всегда она подсвечивалась голубым. Нить легко опускалась на руку – точнее, на ее серебристую ауру, принявшую форму руки, – а Селена слышала голоса.
И истекала слюной от восторга, потому что они ослабли. Потому что они всхлипывали от страха и беспомощности. Потому что скоро все вернется на круги своя.
А ива плакала. Медленно погибала и плакала.
Когда появился Новый мир и Боги лицезрели место смерти Камельеры и Малаки, они ожидали увидеть небольшое дерево. Может, даже дуб или ясень. Каково же было их удивление, когда они увидели монументальную иву. Возможно, она была размером с гору Ойлос. Ее тонкие веточки спускались с самых небес, ствол не смогли бы обхватить ни двадцать, ни даже сорок человек. Пространство вокруг ивы было залито слепящим светом, исходящим от великого древа.
