Все же отставляю от себя коробку с пиццей. Тихо зверею.
— Рикардо, — произношу предостерегающе.
Но тот не намерен никого слушать, кроме себя любимого.
— Дочка какого-то наемника — и мой племянник, сама посуди.
Вот же засранец с манией величия. При Лаки уже держит на эту тему рот на замке, а при мне распушил хвост. Нет уж, я всегда на стороне сына.
— Рикардо, — предупреждаю ледяным тоном, — еще одно оскорбительное слово в адрес Дилайлы — и эти остатки пиццы окажутся в твоей идеальной прическе. Объясняй потом своему стилисту что хочешь.
— Ладно, — сдается тот, не забыв одарить меня уничижительным взглядом. — Поговорим, когда соберутся жениться. Пока пусть мальчик развлекается.
Ох и договорится кто-то однажды. Лаки не всегда такой добрый и веселый, каким кажется малознакомым людям. Оскорблять своих любимых он никому не позволит. До сих пор с ужасом вспоминаю с большим трудом замятый скандал, когда, будучи учеником восьмого класса, Лаки разбил нос директору школы, которому с чего-то вздумалось назвать меня в его присутствии «земной шлюшкой».
— Ладно, Рикардо… — Зараза, аппетит он мне все-таки испортил. — Говори, зачем пожаловал.
Тайлер тянет — это не к добру, — а затем выдает короткое:
— Я хочу во что бы то ни стало снова стать президентом.
Пожимаю плечами: кто бы сомневался. Хотя мне не вполне понятно его столь сильное желание получить обратно данный статус — всем и так известно, что Френсис, нынешний глава государства, оба срока действовал строго по указке Рикардо. Его даже люди называют «манекен Рикардо Тайлера».
— Станешь, — высказываюсь. — В чем проблема? Мы на Лондоре. Тебя здесь боятся и боготворят одновременно. Тут Тайлерами называют и мальчиков, и девочек. Я уже молчу про Рикардо и Риколетт.
— Риколетт? — переспрашивает, изогнув правую бровь и с отвращением на лице.
Думаю, это особый талант, приобретаемый за долгие годы политической карьеры, — уметь выгибать только одну бровь.
Отмахиваюсь.
— Риколетты, Рикардии — не все ли равно? Ты местное божество. Тебя изберут.
Но Рикардо в ответ на мои слова только мрачнеет, постукивает пальцами по столешнице.
— Или нет, — произносит сухо.
Ничего не понимаю. Рикардо Тайлер в чем-то не уверен? Может, предложить ему измерить температуру?
— Что значит — или нет?
— То и значит, — огрызается и даже ослабляет галстук на своей шее — совсем уж странное поведение. Неужели нервничает? — Люк Ньюман сегодня выдвинул свою кандидатуру.
— Кто это? — переспрашиваю тупо. Наверное, и выражение лица у меня соответствующее.
— Кто это, — передразнивает Рикардо. — Глава демократической партии, между прочим. — Ну да, видела, кажется, пару раз. — И его популярность растет с каждым днем.
Мне даже хочется его сфотографировать — настолько скорбное у мужчины лицо. Запечатлеть и показывать потомкам. Ни капли не сочувствую и не волнуюсь, потому как искренне считаю, что любовь лондорцев к Рикардо Тайлеру не способен побороть никакой Люк Ньюман, или как его там.
— А ты у нас разве не демократ? — интересуюсь.
Встаю и иду к соседнему столу с намерением сделать себе кофе.
— Мне тоже сделай. Эспрессо, — мгновенно ориентируется Рикардо, оценив траекторию моего движения и угадав пункт назначения. — Демократ. Но я, да будет тебе известно, не состою ни в одной партии.
Закатываю глаза.
— Ну конечно же, Рикардо Тайлер у нас сам по себе знак качества…
— Не ерничай! — вдруг обрывает гость, причем так грубо и резко, что теряюсь.
