#КрымВсем - страница 21

Я много раз слышал, что для богатых цель не деньги. Они лишь трофей, доказательство их победы и средство для новых статусных побед. Вот они и доказывают бесконечно, заводят себя, людей вокруг, всё и всех оценивают только с позиции средства достижения своих целей, а в итоге лишь подпитывают свою гордыню. И вот, им кажется, что им нужно так много, а на самом деле оказывается нужно только одно: гордость за себя перед другими. И всё потому, что пусто в душе.

Вот, если бы счастье в жизни можно было изобразить в виде квартиры, подумал я. В образе дома, в котором мы находимся. Большинство тут же начали бы тащить в этот дом разные вещи, обставлять комнаты, планировать зоны, потому что голое счастье нас не удовлетворяет. Нам нужно непременно показать всем, что оно наше, мы обладатели уникальной жизни, и её такой у других нет и быть не может. Мы изначально играем по правилам соперничества, эмоционально вкладываясь в борьбу, вечно живём беспокойным движением к своему идеалу. А в свой дом, в место своего счастья, возвращаемся только за тем, чтобы принести ещё один трофей. И снова на борьбу. С людьми, с обстоятельствами, с собой. И не факт, что в итоге мы побеждаем. Я даже подумываю иногда, что сам победитель просто не может признаться себе и другим, что и он чувствует, что его победа – лишь обман.

Я сидел, щурясь на беззаботную игру бликов на качающейся глади моря, и задавал себе вопрос: а где выход? Я понимал, что жить борьбой за счастье, – это киношный штамп, подходящий больше наивным подросткам. Умудрённый опытом жизни знает, счастье не нуждается в нашей борьбе. Оно – это точка зрения человека на свою жизнь, а не результат достижений. А вот как осознать это и стать счастливым? Или же, как быть счастливым в этом изменчивом мире, я пока не понимал.

Не понимал и Паша, не понимала его жена. А ребята у костра? Понимали ли они? Я сомневался и в этом. Никто из них не казался мне идеалом счастливой полноценной жизни.

В итоге, я ничего не решил. Меня измучил вселенский масштаб вопроса, и я решил всё-таки сходить искупаться. 33 градуса в тени – это на нас, уральцев, действует отупляюще. В прохладных же объятиях моря я как-то само собой стал счастливее, отпустив свои сомнения, так что волнующий меня вопрос растворился в чувстве сиюминутного и реального. Не моя ли это очередная философская фантазия, которую легко было смыть простой радостью ощущений от теплого моря? Жизнь настоящая всегда сильнее наших фантазий о ней. Иногда эта правда нас, не ждущих подвоха, просто убивает. Иногда – лечит. Как сейчас меня.

К обеду у костра появился Тоша. Ночь, завернутая в цветастое покрывало, молча подошла и села на бревнышко. Лиза без слов протянула ей глубокую тарелку с похлёбкой, которую они соорудили на пару с Лесей. Кнут передал ей кусок подсыхающего на солнце хлеба. Кит поднялся, отошел к своей палатке и вернулся с нераспечатанной упаковкой сосисок. Разорвал её и первой же розоватой тонкой палочкой поделился с молчаливой Ночью, потом предложил всем остальным. Некоторые не отказались и маленькими кусочками стали откусывать сочную прохладную мякоть перед тем, как, обжигаясь, хлебнуть горячего бульона.

Поели почти без слов. Неизменная привычка – каждый вымыл свою тарелку у моря. Потом снова сели вокруг давно потухшего костровища. Потап откуда-то достал бутылку пива и, ни с кем не делясь, лениво потягивал из неё. Я же решил, пользуясь случаем, завязать интересный мне разговор: