Мы боролись молча, как в каком-то кошмарном сне. Мы оба еще не пришли в себя, но дрались отчаянно, не на жизнь, а на смерть. Из-за ушиба ноги я не мог подняться, и он всем телом навалился на меня. Я изо всех сил пытался удержать его руку со смертоносным кинжалом. В тишине было слышно только наше хриплое дыхание.
Убийца стал брать верх. Лезвие ножа опускалось все ниже и ниже. Хотя пот заливал мне глаза, я заметил, что его вторая рука безжизненно висит. При падении я сломал ему кость, а он даже не издал ни звука.
Когда на кон поставлена жизнь, ни о какой честной борьбе не может быть и речи. Изловчившись, я высвободил ногу и ударил коленом по его сломанной руке. Он содрогнулся. Я ударил еще раз, посильнее. Он изогнулся, и я дернулся в сторону, чтобы он потерял равновесие. Чтобы не упасть, он согнул руку в локте, и я изо всех сил повернул его кисть в обратную сторону.
Моя затея почти удалась, но он был сильнее меня, и лезвие лишь поцарапало ему грудь. Когда я попытался повторить свой прием, он вдруг дернулся и затих.
Сначала я подумал, что он просто хитрит, но это было не так. Когда он упал на бок, я почувствовал, как в спазме у него затвердели все мышцы. Я разжал хватку, только когда за моей спиной в окне зажегся свет. Только теперь я увидел ужасное желтое пятно на лезвии кинжала. Мгновенно действующий паралитический яд. Там, где лезвие задело рукав моей рубашки, тоже виднелась желтая полоска. Я знал, что этот яд смертелен, когда просто касается незащищенного участка кожи.
Осторожно, пытаясь сдержать дрожь в руках, я медленно снял рубашку. И только бросив ее на труп, позволил себе упасть навзничь и отдышаться.
Нога уже действовала, хотя и ужасно болела. Но раз она выдерживала мой вес, перелома не было. Повернувшись, я заковылял к окну и распахнул его. В ночном свете стал ясно видеть лежащий позади меня труп. Анжелина спокойно сидела в постели, положив руки на одеяло. Только по глазам было видно, что она поняла, в чем дело.
– Он мертв, – прохрипел я и сплюнул. – От собственного яда.
Я принялся ходить по комнате, проверяя, как действует моя нога.
– Я спала и не слышала, как он открыл окно, – сказала она. – Спасибо.
Актриса, лгунья, мошенница, убийца. Она могла сыграть сотни ролей, придать любой оттенок своему голосу. Но последнее слово она произнесла искренне. Попытка убийства произошла почти сразу же после сцены с медальоном. Ее защита ослабла, и она дала волю настоящим чувствам.
Волосы рассыпались у нее по плечам, скрывая бретельки ее полупрозрачной ночной рубашки. От этого я совершенно потерял голову. Став на колени перед кроватью, я обнял Анжелину за плечи и заглянул в глаза, пытаясь найти ответы на все вопросы. Разорванная цепочка с медальоном лежала рядом на тумбочке. Я взял его.
– Неужели ты не понимаешь, что эта девушка осталась только в твоей памяти? – сказал я. Анжелина не шелохнулась. – Все прошло. Ты была ребенком, а теперь стала женщиной. Той девушки давно не существует!
Размахнувшись, я швырнул медальон в окно.
– Ты не похожа на эту девушку из прошлого, Анжелина! – почти закричал я. – Ты – это ты, и больше никто!
Я поцеловал ее, на этот раз она меня не отталкивала. Я нуждался в ней, а она – во мне.
