Он долго думал, долго рассматривал официальный сайт программы, на котором были изображены одетые в черные балахоны колдуны с магическими шарами в руках, и, наконец, решился.
С заполнением заявки Мельник провозился больше часа – он тщательно выбирал слова, стараясь выглядеть убедительно. Едва он закончил, зазвонил телефон. Мельника вызывали в полицию.
–– Хотел уточнить кое-что в ваших показаниях, – сказал капитан Медведев, когда Мельник занял место на расшатанном стуле возле его стола. – При каких обстоятельствах студент Бойко завел с вами разговор, в ходе которого признался в совершенном преступлении?
Мельник смотрел вниз, на обшарпанный пол кабинета, на свои руки, сцепленные в замок на коленях. Ему не нужно было читать мысли капитана, чтобы понять: Медведев считает Мельника виновным.
–– Это было на следующий день после убийства. Мы столкнулись на трамвайной остановке, когда оба возвращались из университета после занятий.
–– Ваш дом в другой стороне, разве нет?
–– Разве я сказал, что ехал домой?
–– Допустим, не домой. И что же, он просто так подошел и сказал: «Вячеслав Станиславович, я хочу вам что-то рассказать?»
–– Примерно так. Дословно я не помню. Кажется, он начал мямлить что-то невнятное, и я не сразу понял, что у него ко мне серьезный разговор.
–– Угу. Так. И что же, вы стали говорить прямо на остановке?
–– Нет. Зачем? Там было много людей. Мы отошли в сторону. Знаете, там есть небольшая аллея со скамейками, она ведет к университету. Вот там мы и сели.
–– Вас кто-нибудь видел? Вдвоем? Как вы сидели на этой скамейке?
–– Нет, никто.
–– Что же, никто из студентов после окончания занятий не шел от университета к остановке?
–– Может быть, они шли по соседней дорожке. А может быть, все успели пройти. Я ведь вышел из корпуса не сразу после звонка.
Капитан хмыкнул, встал из-за стола, подошел к окну; помолчал, глядя за забранное решеткой стекло. В кабинете было душно и пыльно. Мельник видел, что тут недавно делали ремонт, но обилие бумаг и пренебрежение работающих здесь мужчин к чистоте быстро воссоздали привычную, хмурую, серую, обстановку. В кабинете никто не курил, и все же могло показаться, что в воздухе висит готовый рассеяться сигаретный дымок.
–– Часто Бойко это делал?
–– Убивал? Я не знаю.
–– Обращался к вам за советом. Хотя бы просто делился чем-то личным.
Мельник промолчал.
–– Так часто или нет?
–– Он сделал это первый раз. Раньше мы никогда не разговаривали.
–– И как вы объясните тот факт, что он пришел со своим признанием именно к вам?
Капитан повернулся к окну спиной, Мельник поднял голову, и их взгляды встретились. Игра шла по-крупному, Мельник прекрасно это понимал.
–– Мне трудно судить, я не психолог, – ответил он. – Возможно, я просто показался ему достойным доверия. Я не знаю.
–– Он объяснил вам, почему рассказывает об убийстве?
–– Нет, не объяснил.
–– И не просил оставить все в тайне?
–– Нет, не просил.
–– И поэтому вы пошли в полицию?
–– Я пошел в полицию, потому что думал, что Бойко может убить кого-то еще. Он выглядел совсем больным.
–– Мы спросили его, почему он пошел к вам.
–– И?
–– Он сказал, что не ходил.
–– А что он сказал?
Коренастый капитан проигнорировал вопрос.
–– Вы были знакомы с жертвой? – спросил он.
–– Не знаю, – ответил Мельник. – Бойко не сказал мне, кто она, а я не стал спрашивать.
–– Вы очень расстроитесь, если я скажу, что вы знали ее?
–– Смерть человека меня всегда очень расстраивает, вне зависимости от того, знал я его или нет.
