– Понял, – сдался Пастухов.
– То-то. А теперь о деле. Зачем тебе эта папка, Пастух?
– Он утверждает, что работает на Контору, – вставил я.
На какое-то мгновение Олег изменился в лице, но потом к нему вернулась прежняя уверенность.
– Мне плевать, на кого он там работает. Я не услышал ответа, Пастух. Зачем тебе папка?
Пастухов откинулся на спинку стула. Нагловатая манера держать себя, похоже, возвращалась к нему.
– Вы, ребята, возможно, не в теме. Эта папочка не на один лимон баков тянет. Усваиваете?
– Ну и?..
– Предлагаю продать, а бабки пополам. Мне половина, и вам соответственно.
– Покупатель? – по-деловому поинтересовался Олег.
– Моя забота. Уверяю вас, господа, на эту папочку покупателей найдётся немало, и у нас, и за рубежом. За рубежом особенно. А выйти на них легче лёгкого: любая правозащитная организация, узнав, в чём дело, тут же выведет тебя на своих спонсоров, за которыми, как правило, стоит та или иная западная спецслужба. А уж они-то бабла не пожалеют за такой материальчик, будьте уверены.
Голос у Пастухова дрожал от возбуждения, глаза блестели, руки, которые он держал на столе, подрагивали. Похоже, сейчас он не играл.
– Кто тебе слил эту информацию? Откуда тебе известно о содержимом папки? – спросил Олег.
– Повторяю, я работаю на Контору.
– А Контора знает о твоём визите?
Вопрос не в бровь, а в глаз. По крайней мере, пыл Пастухова он остудил в один миг.
– Я действую как частное лицо, – заявил он чуть слышно.
– Значит, не знает, – кивнул Олег. – А если узнает, а? О том, как ты государственными секретами торговать собрался?
– Господа, не надо на меня давить. Когда меня прижимают к стенке, я становлюсь опасным. Это предупреждение, господа. Тем не менее, если вас не устраивает моё предложение, готов услышать ваши условия.
– Десять процентов тебе, по сорок пять – нам, – тут же отреагировал Киселёв.
Лицо Пастухова вытянулось.
– Да ты… молокосос! – вскипел он. – Да… я вас…
Олег остановил его жестом руки.
– Так, стоп. Во-первых, нас двое, а ты один. Сила на нашей стороне. Пушку со стола я сорву быстрее, чем ты успеешь моргнуть, – я этому обучен. Во-вторых, папка у нас. – Как бы в подтверждение своих слов, он взял со стола содержимое папки, вложил её в красную пластиковую оболочку и передал мне. – А твоё участие в этом деле, Пастух, не более, чем проявление альтруизма с нашей стороны, желание, так сказать, обеспечить твою убогую старость. Я ведь могу тебя запросто пристрелить, и делиться с тобой тогда уже не придётся. Наш куш в этом случае возрастёт на пару-тройку сотен баксов. Согласись, не так уж и мало.
– Так пристрели, и дело с концом, – устало произнёс Пастух.
Кажется, сломался. Или это только игра?
– Я не убийца. А твоё участие в доле нам нужно только для одного – чтобы ты нам не мешал. Покупателя мы найдём без тебя. Твоё дело – сидеть и ждать.
– Гарантии, что не кинете меня?
Олег в упор посмотрел на Пастухова.
– Слово двух русских солдат.
– Олег, на пару слов. – шепнул я. – Отойдём.
Киселёв взял со стола пистолет и, держа Пастухова на мушке, отошёл со мной в угол комнаты.
– Сиди и не дёргайся, – предупредил он его.
– Ты что творишь, сержант? – накинулся я на Олега. – Это что ещё за торг ты здесь устроил? Ты что, ещё не понял: папка не продаётся.
– Доверься мне, лейтенант. На другом языке с ним говорить бесполезно, не поймёт. А папку твою продавать я не собираюсь, это только игра.
