– Кнопка, выходи, – Николай Павлович лично распахнул внешнюю дверь.
– Я бы с удовольствием, – Виант поднялся на ноги, – да только не могу.
– А, ну да, – куратор легко заскочил в кузов, холёные ручки сдвинули в сторону защёлку на стальной решётке.
Виант спрыгнул на землю, по спине слегка шлёпнул тощий сидор. Точно аэродром, причём военный. Широкая взлётно-посадочная полоса, другой конец исчезает где-то там далеко. По левую руку тянется ряд полукруглых ангаров. Чуть дальше, на границе леса, угадывается диспетчерская вышка. На большой стоянке по правую руку ни одного гражданского пассажирского самолёта, сплошь пузатые транспортники. Ещё дальше из-за огромной красной цистерны выглядывают винты грузовых вертолётов.
Тёмно-зелёные КамАЗы с чёрными армейскими номерами деловито снуют между транспортниками и ангарами. Возле ближайшего самолёта пятеро солдат в серых спецовках ловко закидывают в широкий люк мешки и ящики. В другом конце стоянки из чрева грузового самолёта маленький электрический кар вытягивает сразу четыре стальные вагонетки. Под зелёной сеткой с крупными ячейками угадываются те же самые мешки и ящики. Военный аэродром живёт в привычной круговерти разгрузки/погрузки воздушных судов.
– Нам туда, – Николай Павлович махнул рукой в сторону ничем не примечательного транспортника.
Словно на экскурсии Виант вылупил глаза. Это же Ан-12. Да, тот самый самолёт, что ему миллион раз довелось видеть в кино, на фотографиях и даже пилотироваь их в компьютерных играх. Вблизи эта махина производит совсем-совсем другое впечатление.
Классический аэродинамический высокоплан, широкое крыло будто положено сверху на толстенный фюзеляж. А винты, огромные чёрные винты словно исполинские вентиляторы. Четыре турбовинтовых двигателя позволяют Ану летать чуть ли не под тысячу километров в час. Задний грузовой люк раскрыт, Виант осторожно вступил на спущенный пандус. Кажется, будто перед тобой не самолёт, а самый настоящий склад. Пусть несколько более узкий и длинный, но всё равно склад. Вон, Виант опустил глаза, даже пол привычный стальной и гладкий. Не верится, будто всё это может не только стоять, а ещё и летать. Причём высоко, далеко и быстро.
Куратор едва ли не за руку привёл Вианта в некое подобие каюты в самом конце грузового отсека. За герметичной дверью с округлыми углами оказалось пять узких кресел со спинками и тонкий откидной столик как в плацкартном вагоне.
– Как ты уже понял, это военно-транспортный Ан-12, – Николай Павлович повернулся к Вианту. – А теперь протяни правую руку.
– Зачем? – Виант машинально протянул ладонь.
Вместо ответа Николай Павлович ловко защёлкнул на запястье Вианта наручник с длинной цепочкой. Второй конец куратор защёлкнул на стальной скобе на переборке.
– Выходить в грузовой отсек не советую, – для верности Николай Павлович пару раз дёрнул за стальную цепочку. – Это военно-транспортный самолёт. Во время полёта в грузовом отсеке царит жуткий холод. Только здесь, в специальной каюте для пассажиров, тепло и есть кислород.
– А это зачем? – Виант выразительно тряхнул рукой, звенья стальной цепочки мелодично брякнули.
– Кнопка, – лицо Николая Павловича разом стало серьёзным и строгим, – ты всё ещё официально осуждённый. Если следовать инструкции, то ещё в пересыльной тюрьме я был обязан нацепить на тебя наручники, а из автозака выводить исключительно под конвоем с собаками. Тебе и так досталось много поблажек. А эта цепочка убережёт тебя от глупых мыслей и необдуманных поступков.
