– Какая подруга? – удивился я.
– Ну, та женщина, из каюты напротив моей.
– Какая женщина? – я решительно ничего не понимал, – у меня на корабле нет никаких женщин! И мужчин тоже! Кроме нас, естественно.
Теперь уже стал серьезным и Гатсон.
– Два часа назад, когда я вышел из своей каюты, направляясь сюда, – стал рассказывать он, – из двери напротив выглянула женщина, но увидев меня, тут же скрылась обратно. Я подумал, что это ваша подруга.
– Как она выглядела, звезды меня раздери?!!
– Да не успел я разглядеть, – виновато пожал плечами Гатсон.
– Симпатяга!!! У нас на борту посторонние?!
– Нет, сэр, – уверенно ответил корабль, – кроме вас двоих и собаки никого на нашем корабле нет и не было!
Космический челнок – посудина небольшая, спрятаться особо негде. Рубка управления над закрытым и даже опечатанным помещением с гамма—квантовым двигателем. Что там внутри знают только на заводе—изготовителе да на заправках, обогащающих двигатель протонами и электронами. Небольшая кухня, спортивный зал с пристроенной к нему сауной, гостиная и два коридора с каютами вокруг грузового трюма. Всего кают десять: капитанская, три одиночных вечно пустующих для дополнительного персонала и шесть двойных для пассажиров. Мы проверили их все, в том числе и ту, из которой по словам моего гостя выглядывала таинственная незнакомка, но никаких следов постороннего присутствия не обнаружили. Внимательно осмотрели трюм – да что там осматривать-то груз меня ждал на Анзасе. Затем снова вернулись в искомую каюту и снова ничего не нашли.
– Все—таки здесь чувствуется какой-то посторонний запах, – заметил Гатсон принюхиваясь, – не чувствуете?
– Нет, – ответил я, старательно пошмыгав носом, – ничего не чувствую. Симпатяга!
– Слушаю вас, сэр.
– Нет ли здесь постороннего запаха?
– Что я вам, собака что ли? – неожиданно обиделся мой корабль.
– Ты, конечно, не собака, – язвительно произнес я, – по крайней мере, по уровню интеллекта наверняка не дотягиваешь! А по уровню обидчивости явно превосходишь. Но у тебя же есть анализаторы, звезды тебя подери!
– Сэр, – голос Симпатяги стал само спокойствие, – анализаторы вы приказали выключить и – цитирую – «позабыть о них, как о самом ненужном хламе, который только придумали эти ученые умники» во время предыдущего полета, когда мы перевозили репчатого опоссума. Вам не понравилось, что они практически не замолкали, предупреждая, что нарушен предельно допустимый для здоровья человека уровень вонючести.
– Не так уж он и пах, этот репчатый опоссум, – смущенно пробормотал я, – и вообще! У тебя, между прочим, почему нигде камеры не работают?! Скажешь, тоже я приказал выключить?
– Совершенно верно, сэр, – нахально подтвердил Симпатяга, – ровно три месяца назад, когда у нас гостила мисс Клементина и вам совершенно безосновательно показалось, что я наблюдаю за…
– Вспомнил я, вспомнил! Немедленно включи и то, и другое, олух!
– Уже выполнено, сэр.
– И что?
– И ничего.
– В каком смысле ничего? – не понял я.
– А в каком вы спрашивали? – невинно поинтересовался корабль.
– Хорошо, – вздохнул я и покосился на Гатсона, с любопытством слушавшего наш диалог, – приношу свои искренние извинения и признаю, что был не прав.
– Извинения приняты, – Симпатяга переключился на нейтральный деловой тон, – я провел сканирование всеми доступными средствами, включая видео, аудио, а также ароматические и тактильные. Могу с полной уверенностью заявить, что на корабле нет посторонних.
