Кто-то плюнул Рехи в лицо, но попал на темечко, потом бесстрашно подошел и схватил за шею, рассматривая со всех сторон, насильно поворачивая голову. В ноздри ударил отвратительный запах пота и гнилых зубов. Они сложились в угрожающий оскал-улыбку. Чья-то косматая голова закрыла обзор, людоед похотливо хохотнул:
– А ничего такого поймали… Может, пустить его по кругу сначала?
К горлу Рехи невольно подкатила тошнота, внутри все смерзлось и напряглось от ужаса. Его все еще держали за шею, откидывая голову назад. «Ну почему я?! Вон тот чем не нравится?» – пронеслось в мыслях. Уже надоело, что все беды мира сыпались только на него одного. Про людоедов ходили всякие слухи, но в происходящее не хотелось верить. Рехи сжался, как перед прыжком, выворачивая шею. Казалось, что скоро лопнут жилы и хрустнут позвонки. Что-то и правда болезненно скрипнуло возле затылка, но зато удалось освободиться и стремительным движением загнанного хищника вцепиться в руку врага, который уже тянулся к тесемкам своих сальных штанов.
– Он укусил! – взвился тот. – Укусил меня! Спас-спа…с-и-те…
Яд в клыках немедленно подействовал, голос людоеда поглотили судороги, он повалился в грязь, не в силах совладать с собственным телом. Изо рта у него пошла пена.
«Ну что? Не хочешь больше пустить по кругу? А-а-а! Не можешь!» – со злорадным торжеством подумал Рехи, рассматривая корчи. Впрочем, отрава действовала недолго.
– Говорила же! Он ядовитый! – выскочила откуда-то уже знакомая старая карга, но теперь Рехи был ей едва ли не рад. Она давала время составить план побега. Впрочем, вместе с ней прискакало несколько дюжих молодцев, которые без пощады вмазали по лицу и под дых. Удары сыпались со всех сторон: кулаки пробовали на прочность скулы и нос, подошвы грубых сапог ударяли в живот и в грудь. Вскоре Рехи обмяк, на какое-то время все померкло, но его хотя бы оставили в покое.
* * *
– Столько миров… столько-столько миров, – пробудил из небытия едва уловимый вздох.
– Эй, ты… У нас нет на это времени, – попытался намекнуть на побег Рехи, хотя расквашенные губы слушались теперь совсем плохо.
– Время – мой главный враг, – не воспринимал намеков Сумеречный Эльф. – Только я успеваю в одном мире что-то исправить, случается что-то в другом. Сколько же их было? В одном недавно настал мир ценой уничтожения двух мощнейших армий. Я их всех убил. Убил и даже не помню толком об этом, это случилось в «фазе тьмы». Странно. Все странно. Какие еще миры? Мой родной мир Бенаам почти погиб… Мир, разрушенный вампирами, потерял своего хранителя… Мир с ядовитым океаном – моих рук дело. Каменный Эйлис – ох, тоже… Все разрушенные миры. А… еще ведьма Майорана и одна принцесса чуть не разрушили свой. Кое-где я исправлял, подхватывал, не из долга Стража, а потому что я человек. Я хочу помочь людям. Но не имею права. Якобы в будущее нельзя вторгаться, менять канву событий. И там, где я пытался, наставал еще больший хаос. Да, я и есть вестник хаоса, сумерек. Но ваш мир… я не хочу ему помогать. В нем сгнили сами люди. Слишком долго, триста лет после Падения, двести лет каннибализма.
Рехи почти не слушал, все равно не понимал этот бред сумасшедшего. Немало сумасбродов шаталось по Долине Черного песка. Ах да, Рехи сам превратился в одного из них. Наверное, теперь предстояло договариваться с такими же ненормальными.
– Когда тебя сожрут, я могу забрать твой меч? – прервал Рехи.
