Булка стиснул зубы и резко развернулся, уходя за тачкой, а Катька с чувством прошептала вслед:
– Всё будет хорошо, обещаю.
– Поговорим через два часа, – выдохнул Булка, – и я это уже слышал раньше.
Дверью не хлопнул, конечно, но всё было предельно прозрачно. Ей теперь в убежище путь заказан, рисковать нельзя, пока не проверят статус, а Булка ни за какие коврижки не оставит её одну. Катька поморщилась и заглянула в рюкзак, доверху забитый тушёнкой и прочими изысками, и удовлетворённо потащила находку к выходу.
Когда мотор заурчал в их квартале, Катька уже закончила обрабатывать аккуратные круглые отверстия под ключицей и наскоро перебинтовала плечо. Булка не стал комментировать её деятельность, подхватив бессознательный груз под лопатки и без церемоний засунув Рому в тщательно отгороженную часть автомобиля, а после дав по газам, унося ноги из ставшего крайне опасным района.
Обманчиво безмятежная тишина осталась позади, а они мчали по шоссе с раскиданными по обочинам обгорелым металлическим остовам вперемешку с почти новенькими экземплярами и угрюмо молчали, избегая ненужных обсуждений.
Зарулив на большую многоэтажную стоянку у торгового центра на развилке, Булка вынул ключи из замка зажигания и холодно сообщил Катьке:
– Я проверю периметр и вернусь, а если этот очнётся и скажет что-нибудь полезное, будь добра, не лезь на рожон. Он этого уже не заслуживает, поверь. Я сам прикончу.
Через несколько минут Рома застонал, а Катька вздрогнула и прильнула к стеклу, рассматривая расплывающиеся бурым пятна на его груди:
– Лежи тихо. Я тебя перевязала.
– Где мы? И зачем? И куда делся Булка? Чёрт, он меня подстрелил!
– Отвечай на вопросы. Почему ты не тронул меня? Что тебе было нужно? Это какая-то новая фишка?
– Катя, – с издёвкой протянул Рома, – заметь, ты тоже спасаешь меня. К чему бы это?
У Катьки стал такой безумный вид, словно она вот-вот влепит пощёчину, но потом девушка устало откинулась на сиденье.
– Я хочу понять, что у тебя в голове, чучело.
– Сейчас прозвучало реально обидно. А ты теперь с Булкой, да? И что же вы не упорхнули вдвоём в ближайшую безопасную нору? Там нельзя поиграть в детективов? Или боишься, что рука дрогнет со мной расправляться, и не хочешь палить адресок? – Рома скатился на правый бок, чтобы сподручнее было любоваться её профилем, мягко очерченным в полуденных лучах.
– Не дрогнет, – она демонстративно сняла предохранитель, – и не твоё дело, с кем я.
– Угу. Не с ним, я так понял. Внушает оптимизм.
Катька замешкалась с ответом, а двумя уровнями ниже раздался долгий вой, нечеловеческий и страшный.
А она умелая – шуметь не стала, а очень плавным, тягучим движением открыла дверцу машины и выскользнула наружу, жадно прислушиваясь и выискивая хоть какой-нибудь признак, что там, внизу, ещё осталось, кому помогать. Мучительно тихое эхо отдалённых человеческих шагов сделало Катино лицо ещё более сосредоточенным, а Рома всем своим существом необыкновенно ясно ощутил, что видит её в последний раз, и чуть не задохнулся от ноющей боли в груди. Он вскарабкался по стенке, игнорируя слабость, и громко позвал:
– Выпусти меня!
Катька удалялась, как будто и не слышала.
– Я помогу тебе! Отвлеку их. Там просто голодные тени, они унюхают меня и бросят вас. Просто открой эту дверь и беги, – Рома посерел от натуги.
Катька остановилась и упрямо тряхнула волосами, но уже было поздно – она позволила спасительной идее завладеть ей, пустить корни. И сдалась – в два счёта вернулась и распахнула задние дверцы, освобождая пленника.
