Иришка
– Тири-рим-бом-бом, тири-рим-бом-бом, – заверещал мобильник.
К счастью, она уже выехала с трассы на бетонку, иначе ни в жизни бы на звонок не ответила: не могла одновременно вести машину и вести беседу.
– Але, Надежда, ты где, в самолете? – раздался бодренький лепет давней подруги Иришки.
– Угу, – невнятно промычала Надя, ненавидевшая врать, а тем более попадаться на собственной лжи.
– Ну, чего, ремни пристегнула? – продолжала интересоваться Иришка интригующим тоном.
– М-м-м…
– А что ж мобильник не отключила? – возрадовалась собеседница. – Да ладно, знаю ведь, что не полетела ты с ними.
– Кто тебе сказал? – К горлу подкатило раздражение, близкое к ненависти.
– Кто сказал, кто сказал… Да Коляша и сказал.
Коля – младший сын, простодушный человек.
У каждого человека, будь он хоть миллион раз родной-преродной, есть удивляющая близких непонятно откуда взявшаяся черта. У Коли это – удивительная бесхитростность. По опыту Надя знала, что детей следует отучать от лжи. Кто не врет в детстве? Ну, хотя бы не кривит душой, иной раз даже не совсем понимая, зачем это надо? В основе этого неосознанного избегания правды лежит, наверное, самый важный инстинкт, присущий всему живому, – самосохранения. И лисичка, и зайчик умеют запутывать собственные следы, чтобы выжить, не попасться охотнику. Коля же был начисто лишен способности соврать и утаить. Понимая, как трудно ему придется, и мать, и отец, и старший брат Алексей вели разъяснительную работу, уроки выживания, так сказать. Умом ребенок все понимал. Они устраивали поведенческие игры: создавали ситуации, в которых надо было умолчать или схитрить. В игре все получалось вполне даже ничего. В реальности – пока не очень.
Собрались они как-то в Вену. Для Андрея это была рутинная деловая поездка, но обнаружилась возможность отправиться всей семьей, пожить потом неделю в горах. Почему бы и нет, школьные каникулы как раз. Решено было ехать поездом, с комфортом. Взяли два купе первого класса, скидка предлагалась фантастическая. На вокзале наняли носильщика – вещей оказалась уйма. На подходах к поезду путь им преградил какой-то железнодорожный патруль: «Что везете? Тяжелые ли у вас сумки?» – «Легкие! – хором откликаются Надя и Андрей. – Только детское барахлишко, оно много места занимает, но ничего не весит». – «Да ерунда у них, легкотня!» – подтверждает носильщик, рассчитывающий на приличные чаевые. Патруль уже готов пропустить семейство к поезду, но слышится ясный упорный детский голосок: «Нет, не легкие, совсем не легкие, а очень-очень-очень тяжелые! Невозможно поднять!»
Патрульные мужики аж рты пораскрывали. «Молчи!» – сделала Надя страшные глаза сыну. «Ребенок – для него пачка сахара – тяжесть», – пояснил Андрей. В тот раз их пропустили. А могли бы заставить взвесить багаж, доплатить кругленькую сумму. «Вы б хоть втолковали пацану», – намекнул снисходительный проверяющий. Коля потом объяснил, что переживал именно за родителей: вдруг дядьки, раз сумки легкие, заставят папу и маму самих нести их до поезда?
Как предусмотреть эту детскую реакцию? Невозможно же предугадать каждый поворот событий, вспомнить о каждой возможной мелочи.
