Ну и пусть работа оказалась не совсем такой, как представлялась, и Саша из адвоката превратилась в смесь домработницы и управляющей – ради этого вечера, этих холмов, этих кипарисов, всего, что всегда жило в ее сердце и звалось Тосканой, она готова была терпеть все неурядицы предстоящего месяца. А они будут, без сомнения, и не мало. С вазой она как-нибудь разберется.
Солнце блестело на медном дверном молотке соседнего дома, такого же старого, солидного, красновато-бежевого, как и «Кипарис». Каменный буквы на каменной табличке сообщали, что дом называется Розовым садом – giardino delle rose, и роз действительно было множество, на высоких тонких кустах, росших из земли, и на раскидистых низких, в каменных и деревянных кадках, расставленных во дворе.
Не обнаружив звонка, Саша постучала молотком по двери и тут же услышала:
– Arrivooo, бегу-бегу!
Элиза открыла дверь в том же цветастом платье, что приходила к Саше, и смешных мохнатых тапочках:
– Проходи скорее, умираешь же с голода!
– Умираю, – призналась Саша, и лишь слопав огромную керамическую миску горячего фасолевого супа, обильно посыпанного тертым овечьим сыром, два больших бутерброда из поджаренного хлеба с толстой горкой шпината с чесноком и оливковым маслом, а потом моментально уговорив бокал тяжелого, золотого десертного вина, похрустев печеньями-бискотти, наконец выдохнула, и сползла по стулу, наслаждаясь теплом кухни и вкусной сытной едой.
– Ты вовремя приехала! Завтра ярмарка- праздник белых грибов, festа delle funghi porcini. Отдохни хорошенько, выспись, и можем вместе сходить.
– С удовольствием! – Веки тяжелели, и Саша не представляла, как доползет до «своей» фермы, но тут же дремота прошла:
– Элиза, тут такая странная история приключилась! – и девушка рассказала соседке про появление незнакомки.
– Как ее зовут? – Изумилась Элиза. – Не может быть! Нет, этого никак не может быть!
– Почему? – теперь удивилась Саша. – Сама вот написала: Элена Виллани, вилла Боярышник.
– Да знаю я и про синьору Виллани, и про виллу, только синьора двадцать лет из дома не выходит.
– Как это?
– А вот так. После смерти мужа она выбрала добровольное затворничество и не выходит из дома.
– Двадцать лет?
– Ну, да.
– А как же… как же покупки, уборка и прочее, а если что-то сломается в доме?
– Она выдала доверенность своему нотариусу, он все оформляет, а ей привозит экономка. Прежнюю прислугу она тоже рассчитала в день похорон мужа. Сегодня у нее работает одна женщина, но хозяйка с ней не общается, все записками, а деньги выдает конвертом, оставляет на столе. Я знаю синьору, которая работает на вилле.
– Она сказала, что у нее есть дочь. Но она вроде с ней не общается.
– Ох, это грустная история. Дочь тоже никто не видел двадцать лет, со дня похорон.
– Как это??? – Повторила Саша.
– Элена Виллани отказалась идти на похороны. Когда дочь и их постоянная домработница вернулись, их ждало два конверта и два чемодана у запертых изнутри дверей. Домработнице сообщалось, что в ее услугах больше не нуждаются, деньги за отработанное время прилагались. Дочери она сообщила, что та ей больше не дочь, в конверте был билет в Кампанию, к тетке, сестре умершего мужа. Через несколько минут подъехало такси на вокзал в Пизе.
– Ничего не понимаю, как так можно?
– Тут все непросто. Дочь связалась с шофером отца, который и прочую работу по дому выполнял. Ох, красивый был парень! Глаза синие, не часто у итальянца встретишь, высокий, плечистый. Когда отец узнал, был такой скандал, говорят, когда все орали друг на друга, отец и упал – инсульт, и больше в себя не приходил.
