– Это Светочка, – избрала слишком уж дружелюбный тон Галина Сергеевна, положив ладонь на её плечо. Этого еще не хватало! Света, конечно же, поняла, что это рука на плече – для того, чтобы она расслабилась, не краснела. Значит, все видят её смущение. И действительно, на всех лицах были улыбки. И как тут было не покраснеть до корней волос? Ужасно хотелось всем показать язык, да и убежать. Она едва сдерживалась.
– Светлана будет нам помогать поддерживать чистоту, – продолжала Галька, как будто никто ничего об этом не знал, – мне кажется, что с её стороны это более чем любезно. Не правда ли, господа?
– Бесспорно! – гаркнул Андрей Михайлович, обводя коллег грозным взглядом – что, мол, молчите? Все одобрительно разорались – и молодые, и средних лет мужики и тётки. Смысл галдежа сводился к тому, что, дескать, без вас так зарастём грязью, что СЭС прикажет школу закрыть, так что выручайте, иначе смерть. Молоденьких тёток было изрядное большинство. Три четверти. Верещали они нормально.
– А раньше вы где-нибудь работали, Света? – спросила, когда все стихли, одна из них – учительница русского языка и литературы, Ксения Николаевна, – или только учились?
– Нет, я работала и училась, – звонко пискнула Света, внезапно освобождённая от руки Галины Сергеевны. Та, присев на угол стола, гордо улыбнулась – вот, мол, кого я вам привела!
– А где вы работали? – вкрадчиво спросила математичка Ольга Петровна, худенькая блондинка лет тридцати пяти.
– Я работала в театре.
Тут, конечно, поднялся шум, как на стадионе после забитого гола. Света подумала, что едва ли стоит рассказывать, где училась, иначе ей устроят овации. Физик Виктор Борисович поинтересовался у Светы её специальностью.
– Я историк, – сказала Света.
– Ваш конкурент, Галина Сергеевна! – повела бровями биологичка Дарья Рустемовна, почему-то бросая взгляд на длинные ноги новой сотрудницы. Тридцатидвухлетний Виктор Борисович, также на них взглянув, вдруг провозгласил:
– Сегодня на Патриарших произойдёт замечательная история.
Все заржали. А до конца перемены, тем временем, оставалась только минута. Жестом восстановив тишину, Галина Сергеевна подытожила:
– В общем, мы друг другу понравились. Теперь к делу. Света! Сейчас, во время уроков, лучше тебе заняться спортзалом. Наша Наталья Владимировна пока ещё на больничном, так что тебе никто не будет мешать. Припрутся играть – гони.
– А где я возьму тряпку и ведро, Галина Сергеевна? – прозвучал от Светы вопрос с таким важным видом, будто речь шла о скрипке и смычке для сольного выступления в большом зале консерватории.
– Это всё Надежда Ильинична тебе выдаст.
Тут зазвенел звонок, и учителя поспешили в классы. Судя по уровню тишины, которая воцарилась после звонка, дисциплина в школе весьма хромала. Там, где училась Света, с этим вопросом было построже. Завхоз Надежда Ильинична повела её вниз, на первый этаж. Там, около спортзала, была подсобка.
– Это тебе, – сказала завхоз, вручив Свете ключ, – смотри, не теряй! И не отдавай никому.
– А что, могут попросить? – удивилась Света.
– Всё может быть. Во что ты переоденешься?
– Завтра что-нибудь принесу. А сегодня – так.
Надежда Ильинична удалилась, звеня другими ключами. В тесной подсобке хранились лопаты, грабли, вёдра, швабры и тряпки. Был там и кран с холодной водой. Наполнив ведро, Света потащила его в спортзал, прихватив и швабру с надетой на неё тряпкой. Когда она начала мыть пол возле шведской стенки, дверь кабинета открылась. Вышла Наташа в белых носочках, джинсах и свитере. По её лицу не трудно было понять, что она минуту назад проснулась.
