– Здравствуй, Азраил! – кивнул Псих, взгромоздившись на барную табуретку.
– Это очень старое имя, – поморщился старик, не ответив на приветствие. – Настолько старое, что все, кто его носил, уже умерли. Некоторые – несколько раз. Поэтому я даже теряюсь, к кому вы обращаетесь, почтенный Мудрец, равный Небу. Я обычный скромный бармен и люди называют меня Сирано. Я не протестую – если хочется, пусть называют.
– Да мне сирамно, кто там тебя называет Сирано, Азраил, – несколько неуклюже скаламбурил обезьян. – Для героя Ростана ты уже малость староват, в твоем возрасте тыкать шпагой в живого человека и вопить серенады под балконом не к лицу и не по летам.
Старик опять едва заметно поморщился.
– Отсидка не пошла на пользу твоим манерам, Псих, твое воспитание по-прежнему оставляет желать лучшего. Ты знаешь порядки в этом заведении – если ты продолжишь хамить обслуживающему персоналу в моем лице, я позову вышибал и тогда даже тебе не поздоровится.
Удивительно, но Псих не вспыхнул и продолжил нарываться. Он, как ни странно, примирительно кивнул и куда более мягким тоном сказал.
– Извини, старик, я не хотел тебя обидеть. Мне просто казалось, что нам с тобой уже можно не стесняться своих лет.
– Ладно, забыли, – махнул морщинистой рукой бармен. – Горбатого могила исправит. Что тебе нужно? Как ты понимаешь, я не очень рад лицезреть тебя в своем баре, пусть даже твой статус и уровень формально позволяют тебе здесь появляться.
– Я же говорил, – ответил Псих. – Мне нужен Азраил. Очень нужен.
– Азраил давно оставил все дела и ушел на покой. – сварливым тоном отрезал старик. – И уж точно не твое появление заставит его отказаться от решения, принятого пару столетий назад и ни разу не нарушенного за эти годы. Нет больше Азраила, Псих. Считай, что он спит. Вечным сном. Потому что – будем честны – никто не хочет, чтобы он проснулся.
– Кто там тебя… Сирано? Я тебе больше скажу, Сирано – я даже знаю, кто больше всех не хочет, чтобы он проснулся.
– Да ты что? – в деланном испуге приподнял густые брови старик и его непревзойденный нос подозрительно зашевелился, как будто принюхиваясь. – И кто же это? Ты, что ли? Да я тебя и тогда не боялся, а сейчас для этого тем более нет никаких причин. Как поговаривают, желтошапочные обрезали твои умения с изяществом мясника.
– Я? – засмеялся Псих. – Слушай, Азраил, нас с тобой действительно нельзя было назвать большими друзьями, но если у меня и были какие-то обиды на тебя – они давно сгнили там, под горой. Время лечит и не такие размолвки.
– Тогда кто же не желает пробуждения Азраила? – с деланным безразличием поинтересовался бармен, очень нехорошо глядя на обезьяна.
– Гриф, – просто ответил Псих.
Лицо старика мгновенно застыло безжизненной мертвой маской.
– Надеюсь, ты понимаешь, что если это одна из твоих дурацких шуток, у тебя есть все шансы не выйти из этого бара, Псих, – почти не шевеля губами, не каким-то пугающим голосом не сказал даже, а выхаркнул из себя старик.
Впрочем, старик ли?
Бармен разительно изменился – та самая мертвая маска, мгновенно закаменевшая на его лице, изрядно преобразила его. Морщины разгладились, нос заострился, изогнулся, и стал напоминать не баклажан, а орлиный клюв. Куда-то делась старческая осторожная неторопливость, в общем, собеседник Психа вдруг помолодел лет на тридцать.
– Понимаю, – спокойно кивнул Псих. – Даже если ты сам меня не завалишь, твои ребята с гарантией вынесут отсюда вперед ногами. Слава богу, фирма у тебя известная. Как говорили раньше, фирма веников не вяжет, фирма делает гробы. Доброе утро, Азраил. Рад видеть тебя проснувшимся.
