– Не, не скажи… – запротестовал хозяин, но славословий в адрес традиционной китайской водки Четвертый уже не услышал – выполняя указание хозяина, его уволокли куда-то в пещеру. Все, что он услышал – это звериный крик тонкого, у которого наконец-то вытащили повязку изо рта.
Крик, впрочем, быстро прервался.
***
Всю ночь Четвертый плакал под пьяные крики и песни – рядовой состав демонов тоже решил не пировать насухую и достал спиртосодержащие заначки.
Плакал он по разным причинам. В основном, разумеется, из-за страха – столь впечатляющее начало путешествия его изрядно подкосило. Становиться деликатесом юноша очень не хотел и потому натурально бился в истерике.
Потом вспомнил про подаренную иголку и немного успокоился.
Плакать, впрочем, не перестал – ему было жалко съеденных спутников, ему было жалко себя и ему было жалко тратить одного из трех духов на самом старте. К его чести – именно в таком порядке по нисходящей.
Потом он успокоился настолько, что залез в профиль и с удивлением обнаружил, что «Святость» приросла – Система посчитала рыдания «оплакиванием товарищей».
Впрочем, настроение вскоре опять свалилось в минор и другого выхода, кроме иголки, он не видел.
– Если это не глубокая задница, – рассуждал он, слушая хруст разгрызаемых костей и немузыкально исполняемую песню «Если бы демоны всей Земли» – то что тогда глубокая задница?
При этом достать иголку из рукава он рискнул только с рассветом, когда песни и крики смолкли, и демоны, наконец, угомонились.
Укол мизинца. Капля крови.
И перед связанным Четвертым материализовался старичок в строгом костюме-тройке и с мушкетерской бородкой, очень похожий на артиста Эраста Гарина в роли Короля. Но Четвертый никогда не видел фильма-сказки «Золушка», поэтому все эти ассоциации минули его.
Старичок внимательно оглядел валяющегося на полу Четвертого и неожиданно старорежимно щелкнул каблуками.
– Благодарю вас, молодой человек! – отчеканил дух. – Преисполнен, так сказать, самой глубокой благодарности за давно ожидаемую свободу-с. Хуже нет, я вам скажу, в клановых складах чалиться. Там десятилетиями сидеть можно – десятилетиями! Я не утрирую-с, поскольку сам, так сказать, являю собой пример-с. А то и дольше, особенно, если завхоз – скупердяй.
Четвертый, растерявшись, даже не знал, что сказать. Просто лежал и смотрел снизу вверх, изучая джинна.
– Ну так что? – поинтересовался тот, покачиваясь на каблуках. – Извлекаться из задницы будем-с?
– Да, конечно! – поспешно ответил Четвертый. Конкретный вопрос развеял узы немоты. – Очень бы хотелось, знаете ли.
– Секунду! – остановил словоизлияния старичок, упредительно подняв палец. – Мне надо просканировать, потом продолжим.
В полной тишине оттикало секунд тридцать-сорок.
– Что ж, извольте-с… – прервал молчание дух. – Нет ничего проще.
Он наклонился, с неожиданной силой перевернул Четвертого на живот и невесть откуда взявшимся ножом разрезал путы.
– Ручки пока разомните, – посоветовал он – Кровообращение надо восстановить. А то будет все из рук валиться, как у деда старого.
Четвертый благодарно кивнул и занялся самомассажем. Старичок с искренним интересом наблюдал за этими процедурами, а затем неожиданно заговорил:
– Дело уже, конечно, прошлое, но, строго между нами, вы, молодой человек – лох-с!
– Кто?! – опешил Четвертый.
– Лох-с! – с видимым удовольствием повторил призванный. – Вы только не обижайтесь, но кто же на такую ситуацию духа тратит-с? Вы вообще в курсе, сколько я стою? Нет, разумеется, я вам глубоко обязан за свое освобождение и все такое… Но объективно – как профессионал, – не могу смолчать-с! Вы вообще в курсе, что там происходит?
