Жильё маме и дочери, предоставлял университет, в котором работала Лана. Это была небольшая двухкомнатная квартира, Лана не стала делать одну из комнат общей, она лишь немного облагородила спальни, одну для дочери, другую для себя. Эти же комнаты служили им кабинетами. В обоих стояли простенькие столы, стулья, предоставленные под учёт университетом, и кровати, простые, односпальные. У Ланы была кровать просторнее, и Адель часто прибегала спать к ней ночью, потому что не любила оставаться наедине с кошмарами.
Кухня была тоже небольшая: три нижних шкафа от белого гарнитура, который отдала им соседка. Лана хорошо смогла отреставрировать его, все той же белой краской. А столешницу ей подарила подруга, с ремонта у нее, как раз оставался лишний кусок, подходящий по размеру.
С окна на кухне дуло, особенно зимой. Как Лана не старалась его заклеить, все было напрасно, ветер залетал через само стекло. И ничего не оставалось делать, как одеваться в самые тёплые пижамы, особенно за завтраком.
Ванная была красочной, ее Лана тоже взялась реставрировать на свои кровные. Купив банки с акриловой краской и полдюжины колеров, нежных цветов. Персиковый, светло-зелёный, сиреневый, голубой, куда же без нежно-розового и бледно-желтого! Вся эта околорадужная красота, красиво ложилась на стенки ржавого корыта, скрывая все его недостатки.
Они переехали в эту квартиру, как только Адель исполнилось три года. Лана стала ходить на работу и отдала девочку в садик. Она старалась больше брать работы домой, и не допоздна задерживаться на лекциях, чтобы проводить время с девочкой, но не всегда это удавалось.
Когда Адель пошла в школу, проще не стало. Девочке приходилось ходить домой одной, из-за загруженности мамы на работе. Учить уроки, порой готовить есть, и убираться.
Лана любила дочь еще больше, когда приходила уставшая домой, и видела на плите сваренные макароны, которые девочка, удачно заправляла сгущенкой и замороженными ягодами с бабушкиного огорода. Или кукурузную кашу, которая удавалась Адель лучше всего.
Как только вуз закрылся, все тут же получили документы о выселении. Нужно было выбирать: либо возвращаться в дом к Тосе, либо соглашаться на работу за тысячи километров от родного дома.
Лана выбрала второй вариант: там была работа, было хорошее образование для дочери, да и возвращаться в деревню совершенно не хотелось. Бабушка поняла ее, хоть и не сразу. А вот Адель не могла поверить в то, что мама не захотела жить с бабулей. Чем плох этот дом, и деревня? Ребёнку было неясно.
– Я не хочу переезжать!– обиженно сказала Адель.
– Дорогая, мы обсуждали это десяток раз! Да и к тому же, все вещи уже собраны, договор на квартиру расторгнут и я уже согласилась на новое место работы.– мама была серьёзна, когда говорила это.
– Но почему? Почему именно сейчас? Вдруг, мне там совсем не понравиться?– не успокаивалась она.
– У тебя будут целых две недели зимних каникул, чтобы привыкнуть к месту, набраться уверенности и найти себе новых друзей.– спокойно объяснила Лана.
Адель не могла больше спорить с мамой, она понимала что переезда на новое место не избежать. Но ее не покидало желание – возражать. Она не хотела просто смириться с обстоятельствами, девочке хотелось сделать что-то, чтобы остановить маму. И она готова была действовать. Уже сидя в машине Адель начала разговор с мягких слов.
