– Это знак Бога Велеса, – сказала Инияра одевшись. – Великого учителя и покровителя всех ведающих. Такой знак есть у каждой женщины нашего рода. Когда придет время, и ты родишь дочь, чтобы передать знание, на её теле тоже появится этот знак.
– Если вы и правда моя мать, то почему отдали своего ребенка в чужую семью? – спросила Майя.
– Таковы были условия, Айяна. И да, я дала тебе это имя при рождении, буду и дальше называть им, – пояснила Инияра. – Ты должна была прожить достаточно долго в том мире, чтобы понять и принять его. Чтобы не ошибиться потом, когда придет время сделать выбор. Теперь же тебе предстоит понять и принять родной мир. И на это у нас с тобой гораздо меньше времени.
Инияра замолчала и посмотрела на дочь. Майя крепко спала.
– Бедное дитя, – прошептала она, поправляя одеяло и подушку, – тебе ещё так много предстоит постичь. А я так мало времени смогу быть рядом, чтобы держать тебя за руку…
***
От невеселых размышлений Инияру отвлек негромкий стук в дверь. Она вздохнула и направилась открывать. Раз в калитку сумел войти, значит, кто-то из своих. К чужаку можно было и не выходить.
– Здравствуй, Ведунья! – огромный мужчина ростом не меньше двух метров и уж точно не меньше метра в плечах уважительно склонил голову.
– И тебе не хворать, староста Федор, – ответила Инияра, прикрыв за собой дверь и спустившись на нижнюю ступеньку крыльца. – В дом не приглашаю, уж прости, не прибрано у меня.
– Ничего, хозяйка, ненадолго я, – сказал староста, огладив густую темно-русую бороду. – Говорят, дочь твоя вернулась?
– Правду бают, – усмехнулась Инияра.
– Когда сватов принимать будешь? – немного смущенно спросил он.
– С чего бы? – наигранно удивилась ведунья. – Уж костры Даждьбога давно отгорели. Время сватовства прошло.
– Так колесо лета не стоит на месте, – настаивал староста, – не за горами и новый Лельник.
– Федор, я тебя уважаю, и ты меня уважь, – серьезно сказала Инияра. – Мне Великим Велесом не так много времени отведено с дочерью провести, а успеть за это время надо многое. Три лета от сего никакого сватовства. Потом дочка пусть сама решает, кто ей мил да люб придется.
– Хорошо, Инияра Ведающая, будь по твоему слову, – согласился староста, прекрасно понимая, что спорить с ведуньей себе дороже. – Прятать-то дочку от нас не станешь? – с искорками лукавого интереса в глазах спросил он.
– Не стану, – ответила Инияра. – Ей надо привыкать к родной земле и к тем, кто её бережет. Но другим передай: непонятливых поганой метлой от дома прогоню.
Староста кивнул, поклонился и покинул ведунью.
Она села на ступеньку и положила ладонь на землю. Прислушалась. Других гостей пока не предвиделось. Инияра прошептала древний наговор, и теперь матушка-земля никого не подпустит близко к дому, а сама ведунья сможет ненадолго сходить в лес и приготовить всё необходимое для первого посвящения. Дочь уже достаточно окрепла.
***
В следующий раз Майя проснулась с ощущением, что почти здорова и желанием съесть как минимум ногу от слона. В комнате было так темно, что не видно вытянутой руки. Майя полежала, прислушиваясь к тишине дома и восстанавливая в памяти недавние события, и осторожно встала. Голова не кружилась, только немного болело плечо. Сквозь крохотное окошко пробился тусклый лунный свет, обрисовав очертания небогатой обстановки. Майя подошла к сундуку, повозилась с крышкой и аккуратно, чтобы не шуметь, открыла её. Вещи лежали там же. Майя быстро переоделась в привычную одежду и снова включила смартфон. Заряда осталось всего двадцать три процента, и сеть аппарат так и не находил. «Ладно, – подумала она, – буду им как фонариком пользоваться, пока доберусь до ближайшей деревни».
