Тут Гришка осёкся. Мне показалось, что он собирался сказать: «Я тебе не папа». Хорошо, что вовремя заткнулся.
– Ты – мой духовный наставник, – съязвила я. Но Гришка словно не заметил подколки.
– Вот-вот! И я тебе всегда говорил: нельзя быть добренькой с этими бессовестными людьми. Нельзя! Милиционер по интеллекту, и тем паче – благородству, чуть-чуть отличается от разнорабочего. И не всегда в лучшую сторону. Возьми хотя бы меня, – Гришка явно рисовался передо мной.
Вот уж кто действительно «моральный» психолог у нас!
– Вспомни, – продолжал Гришка, – как ты проводила проверку в ИВС. Поставила отлично и написала, что замечаний нет! Разве так можно? А твоя проверка дежурной части… даже вспоминать не хочу! Короче, Вик, твоя репутация серьёзно подмочена, и как это исправить – не знаю. Думать тебе… Ладно, – вдруг заторопился он, – пойду сигаретку стрельну – умираю, курить охота.
И Гришка вышел, хамовато хлопнув дверью. Или то был сквозняк? Мне в последнее время не хватало воздуха, и я постоянно держала форточку открытой.
Когда первая, самая щиплющая обида (на Гришку? на себя? на весь мир!) схлынула, я задумалась. А ведь наставник прав! Все считают меня милой, отзывчивой… мямлей!
Ну какой из меня «старший психолог»? Какую такую сенсационную работу я провела за год? В нашем управлении, если верить Гришкиной статистике, отсиживается много непрофессиональных, а то и коррумпированных начальников мелкого и среднего звена. Разве хоть одного из них выгнали с моей подачи?
Я опять просмотрела бланки, заглянула в графу «Оценка стиля руководства». Толстый начальник ОРЧ оценил свою работу на «5»…
Нет уж, фигушки! Я села за стол и принялась писать, но не заключение, а докладную записку на имя генерала. Я стучала по «клаве» старенького компьютера, вкладывая в каждое «тук» своё возмущение.
Компьютер, на зависть кадровикам, у меня теперь тоже был отдельный, хоть и отнюдь не «пентум» (как называл Гришка высоко ценимый в те времена Pentium). Программы Word не имелось, поэтому я работала в системах, именуемых «Лексикон» (белым по синему) и «Слово и Дело» (омерзительно-жёлтым по чёрному). Счастливы те молодые и дерзкие, кто не помнит громоздких и глючных программ!
Вскоре докладная записка была готова. Суть моего обращения к генералу, несмотря на обрамляющие витиеватые конструкции (ибо не только моё возмущение, но и сарказм здесь порезвился), заключалась в следующей фразе:
«В связи с высокой вероятностью заполнения всех бланков одним лицом дальнейшая интерпретация эмпирических данных представляется экспериментатору бессмысленной».
Я была лейтенантом, а начальник ОРЧ – полковником. По слухам, он брал взятки от наркодельцов, параллельно приторговывая оружием. Но это так, к слову…
Подписав докладную записку, я отнесла её Сергею Петровичу.
Сергей Петрович, усталый и словно потускневший в последнее время, вопреки привычке дотошно читать справки подчинённых «подмахнул» бумагу не глядя – и она отправилась к генералу на утверждение. А я отправилась к себе – играть в «Героев магии и меча» (старая, одномерная компьютерная игрушка) и ждать последствий своей выходки.
Реакция генерала последовала быстро. Сам Самыч, человек действия, любимец личного состава, органически чуждый формализма и лицемерия, утвердил мой документ и расписал его всем службам. С резолюцией:
«Принять к сведению полученные тревожащие данные. Провести изучение морально-психологического климата во всех коллективах. Провести проверку служебной деятельности начальника ОРЧ полковника милиции Н. В. Хохрякова на предмет соответствия занимаемой должности!»
