– А почему уволились из салона?
– У них сокращение штатов. Кризис, клиентов стало меньше.
– Хм… Ну да. Всеми видами массажа владеете?
– Все, что предусмотрено прейскурантом.
– Прейскурантом?
Бросив взгляд, она успела заметить, как брови Эйдуса поползли вверх.
– В салоне всё по прейскуранту.
– А-а, ну да… И стаж работы медсестрой, смотрю, у вас тоже есть.
– Я на сестринском факультете учусь.
– Я знаю, да… А чего же в массажистки пошли?
– Честно?
– А как же ещё? – он иронично прищурился.
– Там зарплата больше. Мне же ещё за учёбу надо платить.
– По-онима-аю… А ваши родители? Вы ещё так молоды…
– Мама умерла, от рака.
– …Сочувствую. А отец?
– Мы с ним не живём, – ответила после паузы, не подняв головы. Чёрт, кажется, начала краснеть.
Эйдус молчал, и Ника, не выдержав, бросила в его сторону очередной взгляд. Политик смотрел прямо на неё, задумчиво наклонив голову.
Точно, покраснела. Неужели влипла?
– А какой ориентации… э-э… – протянул Эйдус, – в политике вы придерживаетесь?
Она выдохнула, на секунду расслабившись, и тут же снова напряглась. Вопросов по поводу ориентации она не ожидала. Впрочем, как и на тему политики. Он что, подумала Ника, хочет меня в свою партию агитировать? Чего я там про неё читала?
– Вообще-то я придерживаюсь либеральных взглядов. Но и традиционные ценности… – Господи, куда я лезу? – В общем, они тоже важны.
Эйдус почесал толстым указательным пальцем нос. Нос тоже, на Никин вкус, был толстоват. И в целом известный политик выглядел обрюзгшим. Длинные «казачьи» усы в сочетании с подвисшими щеками навели Нику на сравнение с моржом.
– А что вы подразумеваете под традиционными ценностями?
«Крепкая семья» – собралась произнести Ника и «зависла». А вдруг ему не понравится? Вдруг подумает, что Ника какая-нибудь морально устойчивая особа? Слишком морально устойчивая? А, была не была!
– В первую очередь, любовь к родителям.
– Хм…
Звук показался Нике одобрительным.
– А ещё… женщина должна…
– Ну-ну!
– Женщина должна… охранять семейный очаг.
– Хм… Прямо-таки, должна?
– Ну, не из-под палки. Если чувствует призвание.
– А если не чувствует?
– Тогда… тогда, это её проблемы.
Она подождала. Потом подняла взгляд – Эйдус задумчиво смотрел в окно.
– Что же… Знаете, должен вас предупредить, у Клары Агзамовны, моей жены, довольно сложный характер. Она, видите ли, инвалид второй группы…
Он перешёл к моим обязанностям – поняла Ника. Неужели он уже одобрил мою кандидатуру? Похоже на то. Иначе, зачем такие подробности?
– А готовить вы умеете?
– Умею, – ответила, не раздумывая. А чего? Яйца жарить умеет. Макароны сварит и гречку. Вот с супом сложнее. Но если бросить варить мясо и картошку, то что-то всё равно получится. Она, в конце концов, в сиделки нанималась, а не в повара.
– Хотя это не так важно. Так, на крайний случай. Видите ли, прислуга должна уметь подменять друг друга.
Нику кольнуло слово «прислуга». А ведь действительно прислуга. И что теперь? Пора привыкать. Прислуга от слова «услуга». Или от «слуги»?
Какая ей разница?! Главное – цель! И она только что сделала шаг в её направлении.
– Значит, вам понятен круг ваших обязанностей?
– Конечно. – Ну, вроде, справилась. И не такой уж страшный этот либеральный политик с традиционными ценностями. Даже добродушный, как старый морж.
– Что же, это хорошо. Сейчас вы можете идти. Вам перезвонят.
Ника поднялась со стула. Выпрямилась. Бодро взглянула на Эйдуса.
