Девица сделала мне подножку, мы с грохотом упали на пол. Обе заорали от ярости и боли, и в этот момент дверь распахнулась. Подуло сквозняком, а потом кто-то закричал:
— Ах вы, паразитки! Что удумали!
Я в этот момент уселась на Лерку верхом и была спиной к двери, вот по лопаткам и получила чем-то тяжелым. Бритая девица столкнула меня и вскочила. Я села и обернулась. Передо мной стояла женщина средних лет в униформе уборщицы и держала наперевес швабру.
— За что? Это все она…
От обиды и злости у меня даже слезы высохли.
— Лерка, хочешь к декану на ковер? — уборщица погрозила шваброй, протянула мне руку и помогла встать. — Что к малолетке прицепилась?
— Ага! Малолетка! Смотри, Галина Ивановна, что эта мелкая тварь мне сделала.
На шее Лерки и правда красовалась длинная царапина. Девица смочила палец водой и приложила его к коже.
— Ты у меня тоже клок волос выдернула, — пробурчала я.
— Давай, Лера, топай отсюда, пока я охране на беспредел не пожаловалась.
Дылда вылетела из туалета, хлопнув дверью, а я попыталась привести себя в порядок.
— Из-за Вишневского, поди, сцепились? — не успокаивалась уборщица. — Ты, милая, держись от этого парня подальше. Он берегов не видит, сломает тебе жизнь и не заметит.
— Зачем мне ваш мажор сдался? — с силой сказала я. — Первый раз его сегодня увидела.
— Не скажи! У Лерки нюх, как у собачонки: она издалека опасность чует.
— Вот и забирайте этого понтореза себе!
— Т-ю-ю-ю! А мне он зачем? Сопли вытирать? Ох, узнает его папаша, что сынок вытворяет, сошлет парня на Колыму.
— Думаете, не знает?
— А кто ему расскажет? Ректор перед Вишневским на цыпочках ходит, главный спонсор университета, не хухры-мухры.
— И все равно, он мне точно не нужен.
— Вот и славно. Ступай, милая, звонок на занятия давно уже прозвенел.
Я вышла из туалета и остановилась у окна: на свою пару все равно опоздала. В коридорах и рекреациях было тихо. Из каждой аудитории доносились голоса лекторов. Обычный день столичного вуза. Кто же знал, что в нем такие страсти кипят!
Я уже повернулась, мечтая выбраться на свежий воздух, чтобы привести в порядок мозги, как новая мысль поразила меня. Лерка сказала, что всех подружек Марк заносит в телефонную книжку под одним ником. Интересно, каким?
С этого мгновения конкретная цель занозой засела в мозгах.
Несколько месяцев я училась исправно и не высовывала носа из аудитории. По коридору пробиралась как мышка и только с подругами. Длинная Лерка не слишком напугала меня, но я поступила в универ, чтобы учиться. Мне приключения на пятую точку не нужны. Возвращаться в родное Кукуево с позором я не собиралась.
А вот с Аней и Полиной мы не расставались: рядом сидели на лекциях, переписывали друг у друга конспекты, прикрывали прогулы на занятиях и... подглядывали за Марком Вишневским.
— Смотри, Марк опять сменил машину. Вот выпендрежник! — качала головой Аня.
— Да, папаша на сыночка деньжат не жалеет, — соглашалась Полина.
— Неужели не найдется та красотка, которая этого мажорчика приберет к рукам?
— Да леший его знает! — Аня наклонялась к нам ближе и шептала: — Слышала, вчера Олеська с четвертого курса вены себе порезала.
— О, ужас!
— А Марк что?
— Ничего. Его в ресторане на Цветном бульваре с какой-то моделью видели.
Я слушала подруг вполуха, делала вид, что меня эти траблы[1] не интересовали. Ну, влюбилась какая-то дуреха в мажора, и что? Так ей и надо, если головы на плечах нет и достоинства! Но однажды не выдержала и спросила:
