Подняв голову к потолку, я без труда отыскала серебристый полукруг с черной линзой, по окружности которой горели небольшие красные лампочки. Такая и без освещения, в кромешной темноте, фиксирует всё вокруг.
Можно было, наверное, убить время на размышления о том, к чему могут привести кошки-мышки с этим чокнутым, но я не стала. Зачем? Я уже здесь, и выбираться в любом случае придется. Вопрос лишь в том, с пустыми руками или с тем, ради чего мы рискнули всем, что у нас есть. Тут как ни крути — ответ очевиден.
Тянуть время дальше было бессмысленно, и я осторожно поднялась на ноги, зачем-то еще сохраняя “пластику и элегантность” андроида. На первом этаже делать нечего, это я поняла, еще когда накручивала тут круги вокруг мебели. Поэтому я не стала терять время на изучение сокровищ холодильника, как бы мне сейчас жрать ни хотелось, и медленно начала подниматься по лестнице.
Благо в этом особняке на скалах много чего было сделано из камня, в том числе и ступени. Ни скрипом, ни каким другим звуком они меня не выдавали. Первой, кто меня встретил на втором этаже своим молчаливым взором, была очередная камера на потолке.
Не отводя от нее взгляда, словно вместо черной линзы вижу лицо Роберта, я сунула в рот жвачку. Затем перевернулась, вставая на руки и разводя ноги так, чтобы упереться ими в стены коридора. Еще один переворот уже в воздухе, и моя наглая физиономия сейчас крупным планом где-то на мониторах. Неторопливо вынув жвачку, я деловито приклеила ее посередине стеклышка.
Честно говоря, все мои познания о таких операциях ограничивались фильмами про шпионов всяких и крутых агентов. Во мне же из крутого только супергибкость и ловкость. Мозгов, как и опыта, чуть меньше нуля.
Появившееся небольшое преимущество в том, что по камере коридора теперь не увидеть, в какую дверь я войду, могло обнулиться в следующую же секунду, как только я нарвусь на следующую, однако мне повезло. Первой попавшейся была дверь в комнату с этими самыми мониторами и, о чудо, в ней самой-то камеры и не было.
Немного поглазев на десяток помещений на экранах, я поняла, что в доме только две комнаты, которые меня интересуют — кабинет Роберта и его спальня. Больше попросту негде держать ценности, по моей логике. Ну не держит же он в подвале огромное банковское хранилище с сокровищами? Представив, как этот холеный хлыщ ныряет в горы золота и баксов, словно Скрудж, я нервно хихикнула.
Однако моё веселье быстро испарилось оттого, что до ушей донесся звук открывающейся двери. Тут же во мне проснулась женщина-кошка, и я практически беззвучно скользнула под самый потолок, взобравшись на широкую балку.
Из своего полуповисшего положения я видела на экранах, как Роберт вошел в одну из комнат, которую я опознала, как рабочий кабинет. Из одежды на нем были только домашние брюки. Судя по всему, он только что вышел из душа и вовсе не видел моих кривляний у камеры.
Шварц спокойно сдвинул какую-то резную панель на стене, за которой оказалась дверца сейфа. Тут во рту у меня пересохло уже не от потрясной мускулистости голого торса Роберта и не от того, что организм уже требует хоть каплю чего-нибудь жидкого. А от того, что камера, скорее всего, специально в целях безопасности, была направлена четко на эту дверцу. Запомнить код из восьми кнопок способен даже Богдан, не то что я.
Невероятное везение вскружило голову, напрочь отметая любые попытки разума внести смуту в виде подозрений, что слишком уж все гладко.
