– Я – Виталина, или просто Лина, – представилась хозяйка. – Тебя как зовут?
– София. – Я топталась посреди комнаты.
– Красиво. – Лина осмотрела меня с ног до головы. – Садись!
Я присела на краешек дивана.
– С сахаром? – Лина поставила передо мной чашку и щедро сыпанула туда кофе.
– Я кофе не люблю. И сладкое тоже.
Она приподняла брови, и я заметила, что Лина не так молода, как мне показалось вначале. Когда она улыбалась, то под глазами собиралась сеточка мелких морщинок, а губы припухли явно не от природы.
– Это твой мальчик? Бойфренд? Тот, с которым ты пришла? – Она так жадно разглядывала меня, что я растерялась.
– Да. Кирюха. А, нет, – я рассмеялась, – Кира сосед мой. Мы в одной квартире живем.
– Хорошо, – непонятно чему обрадовалась она. – У тебя волосы мокрые. Замерзла? – Она смотрела широко распахнутыми глазами. – Там дождь на улице? Ливень, что ли?
– Да нет, – я махнула рукой, – это я после душа.
– Понятно! – И вдруг потребовала: – Распусти-ка волосы!
– Это еще зачем?
– Заболеешь, куколка, – улыбнулась она. – Пусть просохнут, пока мы тут болтаем.
Пожав плечами, я потянула резинку, и волосы упали, неприятно шлепнув по коже на шее мокрыми концами.
Лина удовлетворенно откинулась на спинку стула.
– И глаза на пол-лица! Да за такие глаза – двойной тариф! – Она рассмеялась и чмокнула воздух. – Вот уж правда – куколка!
Потом она наклонилась и достала из-под стола пузатенькую темную бутылку. Тренькнул вскипевший чайник. Лина наполнила кипятком чашку, и густой кофейный дух разлился по комнате. Вытащив бутылочную пробку, плеснула в чашку золотистую прозрачную жидкость. К запаху кофе добавился легкий фруктовый аромат.
– Пей! – Лина осторожно подвинула чашку. – Тебе надо согреться! Не бойся, это вкусно! Айриш виски. Попробуй!
Осторожно пригубив, я почувствовала тонкий привкус карамели. Он был таким приятным, что его даже не портила горечь кофе. Я сделала полный глоток.
– Куколка, так ты в коммуналке живешь? – Лина заварила кофе и себе, но виски добавлять не стала.
– Да. – Я сделала еще глоток, и в животе приятно потеплело.
– С родителями живешь? Ты ведь еще маленькая? – Лина засмеялась. – Сколько тебе? Пятнадцать? Четырнадцать?
– Шестнадцать. – Мне стало обидно. Но она так мило улыбалась, что я поверила в ее искренность.
– Сладкое ты не любишь. – Лина прищурила серые, с черными стрелками, глаза.
И мне подумалось, что хорошо бы научиться так же искусно наносить макияж, чтобы не походить на разрисованную Барби. Вдруг она, словно прочитав мои мысли, спросила:
– А косметику любишь?
– Люблю, но не пользуюсь. Но рисую хорошо.
– Правда? – обрадовалась она. – А меня могла бы нарисовать?
– Наверное, – я пожала плечами. – У вас очень правильные черты лица, мне нравится.
– Тогда приходи ко мне в гости, – предложила она, – по этому адресу приходи. Я тут живу. Буду рада! В… – она задумалась, покусывая пурпурный ноготок, – в четверг приходи, часиков в шесть вечера. Договорились?
– Если смогу, – наполовину пообещала я.
– Я буду ждать.
Она облокотилась о стол, положила подбородок на ладонь. Молчала, улыбалась и пристально рассматривала меня. От смущения я провела по волосам, убрала влажные пряди за уши и снова глотнула кофе.
– Сережки у тебя какие красивые!
Лина пальцем подцепила мочку моего уха и вдруг отдернула руку. А меня кольнуло холодком возле щеки.
– Ух ты! Током бьешься, электрическая куколка! – рассмеялась она и снова потянулась ко мне. Я отстранилась: совсем не хотелось испытать еще раз это ледяное покалывание на коже.
