На мой взгляд, ее муж не производил впечатления тонкого человека, с которым можно обстоятельно обсудить любую проблему и найти оптимальное решение. Твердолобый, довольно тяжелый в общении, неулыбчивый тип. Даже на свадебных фотографиях ни разу не соизволил улыбнуться. Да и что это за событие? Подумаешь, свадьба. Думаю, он ее не очень-то и хотел.
Один вид Жанны пробуждал во мне кучу разнообразных эмоций, в основном отрицательных, но при этом мне хотелось видеть ее снова и снова. Может, мне просто не хватало острых ощущений? Или подруг? Не думаю. Их у меня всегда было навалом. Правда, это были скорее приятельницы, а не подруги – из тех, что с радостью составят тебе компанию в кино, кафе, на катке и даже на отдыхе… но вряд ли тебе захочется делиться с ними сокровенным. Я, впрочем, потребности в душещипательных беседах не испытывала. Когда на меня накатывало что-то такое, я никому не звонила – предпочитала послушать лирику или перечитать трогательную книгу.
Итак, идею позвонить Жанне я отмела. Не сегодня. Пойти куда-нибудь? Вряд ли. Лучше уж насладиться пока одиночеством. До вечера…
Родители действительно собирались зайти вечером, как я и сообщила Стасу. Правда, допоздна они никогда не задерживались – оба были «жаворонками». Но он-то об этом не знал. Он и знаком с ними не был – я проявляла чудеса конспирации и ни разу не дала им понять, что у меня периодически кто-то живет. Да, было сложно, но я справилась. Родители были в курсе, что у меня есть бойфренд, но даже не особенно настаивали, чтобы я им его показала – знали, что я не очень люблю распространяться о личной жизни. Для них было главное, чтобы я была счастлива – вот и все.
Отношения у нас, откровенно говоря, были довольно отстраненными. Разумеется, мы любили друг друга, но очень спокойной любовью, прекрасно выдерживающей многонедельные разлуки. Мы жили в соседних квартирах, но встречались не так уж часто. По крайней мере, сидеть друг у друга целыми днями не входило у нас в привычку. Как только они осознали, что я нормально справляюсь с хозяйством и разными бытовыми мелочами, они с легкой душой «отпустили» меня от себя. Конечно, помогали в случае необходимости – и деньгами тоже, – но в целом предоставили мне идти своим путем. Наверное, я была им за это даже благодарна.
Думаю, мама понимала мое стремление к одиночеству – она и сама была интровертом. То же самое было и у моей бабушки, и точно так же она жила с мужем в соседней от дочери и зятя квартире (в которой теперь обитала я), но общалась с ними крайне редко. Ко мне она и вовсе была равнодушна –родственные чувства бабушки проявлялись лишь в том, что она дарила мне на день рождения шоколадки или очень небольшие деньги «на мороженое». Иногда я думала, что, наверное, буду так же относиться к внукам. И мама – к моим детям. Ведь это передавалось у нас по женской линии. Мужчины в нашей семье куда более открытые люди. У моего папы вообще любимым занятием всегда было общение с людьми, с большим количеством людей. Зато дома, в компании замкнутой мамы, он, видимо, от них отдыхал.
Родители… «Надо бы что-то приготовить, – подумала я лениво. – В холодильнике есть замороженная свинина и несколько яиц. Значит, в принципе, можно отбивные… А на гарнир?.. Похоже, все–таки придется выходить…».
Мысль о том, чтобы одеться и выйти на мороз, была настолько отвратительна, что я даже поежилась. Но делать было нечего…
