Дождь.
Птица Шам-Марг.
– Все. Больше я ничего не знаю.
– Это хорошо, – кивнул сатрап. – Вы и так знаете очень много.
«Он никогда не отпустит меня. Контракт – иллюзия. Видимость свободы выбора. Айзек Шармаль не мог убить племянников – и взамен громоздил сложность на сложность. Пир Саманган будет держать меня при сыне; кукольника – при кукле. Даже если у меня есть один шанс из ста оказать на антиса влияние, он прикует меня цепями к Нейраму до конца моих дней. Шармаль-младший не мог убить племянников. Саманган-старший…»
Случайная догадка превратилась в уверенность. Отец принес сына в жертву. Не в силах убрать физически, устроил сложнейшее пси-покушение. Фаруд Сагзи – исполнитель. Истинный организатор провокации, в итоге которой лидер-антис вехденов погиб для всех, а для немногих посвященных навеки поселился в хосписе «Лагуна» – вот он, цветочки выращивает. Ждет, когда завяжутся ягодки. А ведь любит сына, вне сомнений, любит…
«Какому богу ты пожертвовал дитя, сатрап? Какому демону?»
– Я рад, что Нейрам нашелся. Надеюсь, с вашей помощью, – Пир тщательно избегал называть гостя по имени. Возможно, для вехдена-традиционалиста это значило что-то важное, – мы сумеем вернуть его в исходное состояние. Вы оправдаете оказанное вам доверие?
– Я… э-э… я постараюсь.
– Помните, от ваших действий зависят не только человеческие судьбы. В ваших руках – судьбы держав. Будь я кукольником, я бы задрожал при одной мысли, что мне досталась такая невероятная кукла…
Лючано не понял, кого имеет в виду сатрап: сына-антиса, или государство, чья судьба лежала на весах. Замолчав, не желая развивать сказанное, Пир вдыхал запах незнакомого цветка, похожего на горящую свечу. Трепетали татуированные ноздри. Дергалась между бровями складка-имплантант. Словно над цветком висела наркотическая аура, мало-помалу распространяясь на сознание Пира Самангана.
– Исчезновение моего сына – камешек, породивший лавину. Нейрам с его фанатичной, безрассудной преданностью кею Кобаду IV был, к сожалению, залогом развития болезни. Залог пропал, Кобад отрекся; болезнь перешла в операбельную фазу. Кровь, огонь, распад – вот путь, открывшийся перед вехденами. Горнило, в котором куется свободный от заразы реформизма клинок. Ледяная купель, где возрожденный в новом качестве меч закалится. Избавляясь от смертоносной опухоли, надо резать по живому. А затем по живому сшивать. Иного пути нет…
Он бросил «свечу» в утилизатор.
– Впрочем, мы ушли от темы. Подписывайте, контракт ждет.
– Вы в курсе, – спросил Тарталья, – нюансов моей работы?
«Может, флуктуация внутри – это хорошо? Когда осталось недолго, имеешь право чуть-чуть походить с прямой спиной…»
– Подписывайте. С нюансами – к Фаруду, он изучит.
– И все же рискну отнять у вас еще минутку. Мы, невропасты, трижды спрашиваем у заказчика разрешения на коррекцию, – он благоразумно умолчал о том, что искалеченная психика антиса позволяла обойтись без разрешения. – Наше воздействие минимально. Рядом с возможностями помпилианцев, телепатов или психиров – ничтожно. И тем не менее, заказчик должен трижды согласиться. Если маленький человек три раза дает согласие на микро-коррекцию… Сколько же раз надо спросить согласия у целой державы, чтобы бросить ее в костер? Даже ради благой цели?
Сатрап с интересом смотрел на него. Лючано ждал взрыва эмоций, приказа выйти вон, равнодушия – чего угодно, но только не прямого ответа.
