Кукольных дел мастер - страница 37

Это было правдой. Имея докторскую степень в области социостратегии, Юлия разбиралась в расовых особенностях энергетов. То, что на жаргоне звалось шелухой, в научном мире именовалось по-разному: расширением сознания, галлюцинативным комплексом, вторичным эффектом Вейса… В любом случае, суть предмета не менялась. Вехдены, работая с «внутренним огнем», брамайны, реализуя накопленный аскезой жар, вудуны, используя возможности Лоа живой и неживой материи – все энергеты в такие моменты помимо реальности, данной в ощущениях, воспринимали еще и псевдо-реальность.

Не всякий раз: по статистике, в трех случаях из пяти.

Звездолет становился весельной галерой. Мегаполис – древним городищем. Космос – степью, где скакали всадники в косматых шапках. Кабина мобиля – алтарем храма. Курортный санаторий – джунглями, и темнокожие дикари плясали вокруг идола, вымазанного кровью.

– Мой мудрый, предусмотрительный страж, – мимоходом Юлия погладила шефа охраны по щеке. – Моя защита и опора. Хочешь, я скажу тебе то, чего ты не знаешь? Да, ты прав: мы, помпилианцы, редко теряем шелуху. Только при прямом контакте двух «клейм». Зато с нашими рабами это случается гораздо чаще. На «веслах» галеры, в аккумуляторной завода, везде, где они служат источником энергии… Вторичный эффект Вейса – участь рабов. А теперь скажи, мудрый Антоний: кто из нас – энергеты?

Она остановилась, наматывая на палец длинную прядь волос.

– Мы – или они?!

– Я не желаю участвовать в подобных диспутах, – Антоний насупился, став похож на обиженного ребенка. – Вы с детства отличались легкомысленностью и неуважением к святыням. Ваш досточтимый отец…

– Оставим моего отца в покое. Вернемся к главному. На «Нейраме» смешной невропаст чуть не разбудил антиса, которого я полагала роботизированным до конца его дней. Этот же невропаст снял мне шелуху. Ничуть не хуже, чем при контакте «клейм». Я, наверное, никогда этого не забуду: башня, костры-вехдены, рыболовные крючки на концах моих волос… Проклятье! Я чувствовала себя, как во время кризисного приступа!

Женщина с трудом удерживала себя в руках. Юлия походила на смертельно больную, которую обнадежили чудесным лекарством. И вот – врач уехал в командировку, никто не знает, где он спрятал лекарство, никто не верит, что оно вообще существовало, и за врачом бежать не пускают…

– Клянусь тебе, это фактически был приступ! Но без негативных последствий. Когда Борготта прекратил свои действия, я оставалась в норме. Хотя минуту назад чувствовала, что захватываю экипаж «Нейрама» в зону моего влияния. И еще: да, мы чуть не сгорели в огне пробуждающегося антиса. Мы стояли на грани гибели. Но сейчас, вспоминая те ощущения, я готова поклясться, что не испытывала в жизни ничего более прекрасного. Из меня не смогли сделать помпилианского антиса. Меня просто изуродовали. А тогда, в рубке искалеченного корабля, я на миг поверила, что я, Юлия Руф – настоящий, полноценный антис!

– Итак, вы утверждаете, – не торопясь, начал Антоний, – что невропаст Борготта почти ликвидировал у Нейрама Самангана последствия роботизации. Что он снял вам