34°38’17»S
58°21’12»W
Буэнос-Айрес, Аргентина.
14 октября 1972 года
День подходил к концу
– Диего! Диего, да чтоб тебя! Ты почему мать совсем не слушаешь! Разобьешь ведь башку в такой темноте. Сколько можно дурить? Давай домой, живо, жи-иии-во!
Нет ответа.
– Диееего!
– Сейчас, мам! Ну, до первого гола, а то у нас ничья!
– Так вы до утра носиться будете?
– Не-а, сейчас уже закончим!
Мать отошла от окна третьего этажа, снимая с веревки, переброшенной через улочку Санта-Доминго, хрусткое и выцветшее под нещадным солнцем белье.
Внизу, в темноте, озаряемой лишь тусклым светом нескольких окон, носилась за мячом стайка подростков, взахлеб крича что-то несусветное. Эта игра в десятки таймов шла с полудня, едва только окончились школьные занятия. Играли во дворе-колодце, среди перенаселенных блочных домов, стены которых были сплошь покрыты граффити. К фасадам тут и там прилепились жестяные хибары – кладовые для всякой рухляди, гаражи для битых грузовичков, мотоциклов, велосипедов. Меж хибарами тоже сохло белье. Игра мальчишек сопровождалась какофонией из криков торговцев, плача младенцев, грохота машин, мелодий босановы и звуков сальсы:
Jamas imagine que llegaria este dia
donde apostaria yo toda mi vida,
por amarte y por hablarte otra vez
pero que diablos ya perdi todo mi tiempo,
y por mis errores ahora estoy sufriendo
quisiera regresar.
Pero antes de andar y salir
de tu vida y andar solo
quisiera llorar y sacarme
de adentro tus besos tu cuerpo…
2С одной стороны воротами служила пыльная арка, увитая чахлым виноградом. С другой – пара пустых ящиков. Невысокий пацан, откликнувшийся на зов матери, похоже, играл в этом бедном квартале Буэнос-Айреса лучше всех. Приняв мяч на грудь, он легко переместил его с разодранной коленки на голень. Плавно обойдя соперника, мальчик вдруг виртуозно и сильно послал мяч меж двух ящиков.
– Го-о-о-ол!
Одна группа мальчишек бросилась обнимать страйкера3, другая же понуро стояла у ворот, перекатывая мяч.
На столицу Аргентины меж тем спускалась теплая октябрьская ночь.
– Зря ты так с ним, Далма. – Диего, отец мальчика, в честь которого и был назван малыш, осторожно обнял жену за плечи.
– После той вашей с ним поездки в Мексику он совсем свихнулся на этом футболе, – нервно высвободилась она из объятий. – Знаешь, он даже спит с этим дурацким мячом в обнимку. Так наша малышка Мария спит со своей куклой! Возраст-то у него уже не тот, чтоб с игрушками спать!
– Ну, он все же еще ребенок. Десять лет, чего ты хочешь?.. Я, кстати, вчера разговаривал с Антонио Лабруна, директором школы.
– Да знаю я Антонио! – все еще раздраженно бросила Далма. – И что?
– Ну, он сказал, что… в общем, в учебе наш парень совсем плох…
– Вот-вот!
– А зато в футболе, – продолжал отец, – он очень хорош! Гениален! Антонио хочет его в школьную команду к старшеклассникам. На городские соревнования. Ты ведь помнишь, как его тюкали в школе год назад? Как цыпленка! За то, что он два движения с мячом не мог связать на спортивных уроках. А сейчас…
– …А сейчас наш парень превзошел самого себя, пиная глупый мяч на улице! – В голосе ее чувствовалось разочарование. – Лучше бы основными предметами занимался усерднее. Да еще ты ему потакаешь…
– Ну не волнуйся так, Далма! Все обойдется. Наш парень добьется своего. Он еще станет героем Аргентины, вот увидишь!
Далма хмыкнула, а Диего, увлекшись, продолжал невзирая на сарказм во взгляде жены.
