Закончив читать, Олег положил отчет на стол. Вернулся к креслу. Сел в него. Взял в руку одну из двух бумажек, которые он предварительно отложил на чайный столик. И, обмакнув в чернильницу перо, аккуратно вывел свою подпись.
“Заключение о полной невменяемости” подсудимого Олег поместил в папку личного дела Майкла. Уложив последнюю в ящик своего стола, он тяжело опустился в третье кресло, стоящее на сей раз за дубовым столом. Уселся – и, слегка повысив голос, произнес:
– Следующий!
Улавливая запахи
Майк с интересом принюхался.
– Хм… а неплохо ведь пахнет… жасмин, и… что это? Какой… знакомых запах… хм… что же это…
Он повел крючковатым носом из стороны в сторону. Флакончик с пурпурной жидкостью описал круг почета над узкой, но длинной столешницей и вновь вернулся на своё исходное место, то есть завис на уровне глаз мужчины. Тот с интересом разглядывал переливающуюся жидкость, щуря единственный зрячий глаз.
– Может… что-то ягодное. Какой-то отдаленный аромат, словно я его уже встречал. Ежевика, что ли… или смородина…
Майка нисколько не смущала такая разбежка в определении аромата. Он вообще сам по себе был человеком крайне… противоречивым. Скажем, он ездил на большом американском внедорожнике, что обычно показывают в американских же боевиках. Большой, тяжелый, преисполненный хромом и копотью – в общем, типичный представитель глубоко западного автопрома. При этом же Майк (о котором мы и говорим, к слову) предпочитал носить один и тот же костюм на протяжении последних 7 лет, считая покупку нового нецелесообразной тратой. А вот покупку бензина на 400 долларов ежемесячно – целесообразной.
– Жасмин и ежевика. Неееет…. Слишком вульгарно. Что-то другое. Что-то более… тонкое. Что же, что же…
Майк потянулся было к телефону, чтобы вызвать секретаршу, но рука его замерла на полпути. Он смотрел на телефонную трубку, взвешивая все “за” и “против”. “Против” перевешивали, но “за” уверенно сопротивлялись, прибегая то к уколам совести, то к мужскому достоинству. В конце концов Майк опустил руку на стол. Побарабанил пальцами по столешнице из тонкого, но прочного стекла. И вновь вернулся к изучению пузырька.
– Жасмин. Хорошо. Эх, прочесть бы состав… но так ведь будет не интересно. К тому же Реджи, старый пройдоха, наверняка прислал бы мне фикцию. А потом рассказывал бы, какой у него босс невежда и не может отличить лаванду от форели.
Истина в словах Майка была, и в весьма солидных объёмах. Реджи Фаннел, чей портрет висел на одной из стен офиса, с хитрым прищуром взирал на своего компаньона и основного инвестора, словно пытаясь упрекнуть его в наличии денег и отсутствии ума. Рядом с портретом Реджи висела Карта Великобритании. Почему именно Карта? Потому что это была настоящая Карта. При желании в неё можно было завернуть с десяток людей – настолько был огромен кусок виниловой плёнки с чётким изображением каждого кабака, заправки, лодочной станции и мастерской в стране. Карта, занимая всю боковую стену офиса, являла собой зрелище монструозно-солидное. А портрет Реджи с одной стороны и Генри Форда с другой добавляли ей порцию… капитализма.
Такая аналогия вызвала улыбку у Майка. Оскалившись кривыми, стертыми почти вполовину зубами, Майк с удовольствием закатил глаза, вспоминая, сколько восхищения вызвала Карта у его новой помощницы – молоденькой студентки модельной внешности и не менее модельной походки. Прекрасная девица, увидав сие творение рук человеческих, потеряла дар речи. А вскоре – и способность дышать.
