Купальская ночь - страница 2

Эта дата, такой простой набор букв и чисел, заставила руки предательски задрожать. Катерина хотела бы разорвать газету на мелкие кусочки, или сжечь ее, или просто уронить на пол, словно нечаянно разжав пальцы, но вместо этого стояла как заговоренная, всматриваясь в чеканный шрифт.

– Ау? Есть кто? – раздалось вдруг из кухни.

Катерина от неожиданности вздрогнула всем телом, сердце пропустило удар. Она резко обернулась к двери. Как раз в эту секунду на пороге появилась субтильная шатенка в футболке и спортивном трико. Загорелая настолько, что казалась темнокожей. При виде Катерины она разулыбалась, и на щеках ее заиграли ямочки, отчего все лицо, несмотря на морщинки, сделалось еще моложе и вообще потеряло всякий намек на возраст.

– Катюша! Приехала!

Это была Ольга Дубко, соседка, давняя знакомая и подруга матери Катерины, Алены Ветлигиной.

Женщины обнялись. Катерина, заметив, что все еще держит газетный листок, поспешно сунула его в шкаф.

– А я с огорода, – дружелюбно пояснила Ольга. – Еду, смотрю, машина. Ну, то ли еще покупатели объявились, думаю, то ли Ветлигина-таки пожаловала. Машины-то я твоей не знаю.

– Да, вот пожаловала… – неловко улыбнулась Катерина.

– Ну и молодец. Как тебе? – Ольга широким, но изящным жестом обвела обстановку вокруг.

– Пусто.

– Ну да, пусто. Что делать, столько лет без догляду! Но стены крепкие. Крыша вроде тоже целая. В общем, те москвичи заинтересовались.

– Что тут делать москвичам? – хмыкнула Катерина. – Почти семьсот километров, я восемь часов ехала. Для дачи далековато…

– Ну, это уж их дело. Вас, богатых, не поймешь, сидите там в своей Москве, планы строите наполеоновские. А мы тут живем, – беззлобно попеняла Ольга.

– Неплохо живете, если по вам судить, тетя Оля. Все такая же красотка.

– Ай, да ладно тебе! – замахала рукой она, явно польщенная. – Скажешь тоже. На огород ездила, фасоль собирала. Лицо, поди, все в пыли. Так, ладно. Ты ж с дороги, уставшая. Пойдем ко мне. Умоешься, покушаешь, дух переведешь…

– Да я…

– Давай-давай.

И Ольга, не слушая слабых возражений Катерины, направилась к двери. Катерина чуть замешкалась, ощупывая карманы, потом вспомнила, что ни замка, ни ключа тут нет.

За калиткой стоял, прислоненный прямо к кустам, Олин велосипед, с повешенными на руль с обеих сторон увесистыми пакетами.

– Видала? – любовно похлопала Ольга по одному. – Какой урожай. Фасоли в этом году уродилось…

– Куда вам столько, теть Оль?

– Так, давай-ка ты меня позорить не будешь, моя дорогая. Какая я тебе тетя? Оля, и все. Еще б бабушкой назвала…

Катерина со смехом согласилась. Она помнила Ольгу исключительно как подругу матери, но это было в юности, когда тридцатилетние кажутся пожилыми. А теперь вдруг вышло так, что их возраст сровнялся.

– Это еще не все, только часть собрала, – продолжала Ольга, крепко взяв велосипед за руль обеими руками и выводя его на дорогу. – Буду фасолевое рагу делать всю зиму. Ну, и закрутки кое-какие. А створки пригодятся, говорят, при ревматизме помогают и подагре.

И она радостно засмеялась, давая понять, что ни на то, ни на другое не жалуется.

Катерина смотрела на Ольгу Дубко одновременно и с восхищением, и с недоверием, и пыталась сосчитать, сколько же той на самом деле лет. Последний раз они виделись как раз в то лето. Катерина была совсем еще девчонкой, а тетя Оля чуть моложе ее матери, Алены Ветлигиной. Стало быть, сейчас ей немногим меньше пятидесяти. Так и не располневшая после рождения двоих сыновей, такая же поджарая. Ничуть не изменившаяся. В этой паре – Алена Ветлигина и Оля Иващенко (Дубко она стала потом, по мужу) – красавицей была Катеринина мать, но и Олю дурнушкой никто не считал. Правда, из-за разницы в возрасте Алена всегда оказывалась на шаг впереди, а Оля была ей как младшая сестра. На несколько лет раньше Ветлигина поступила в институт в Курске. Когда Оля поступила туда же, Алена уже вышла замуж, потом родила дочь и развелась. Когда Оля получила диплом и решила вернуться в Пряслень преподавать в школе, Алена собрала вещи и с маленькой Катей на руках поехала искать счастья в Москву и осела там. Но каждое лето неизменно они проводили в поселке, все вместе. И Катерина всегда знала: тетя Оля – мамина единственная подруга, ближе никого и нет.